Автор: Егор Брацун (Бакаев)

6 января 2017 г. я, наконец, посетил один из самых старых городов нынешнего Юга России – Моздок – с намерением поклониться праху казачьего генерала Эльмурзы Мистулова. Хотя гостем в Моздокском районе Северной Осетии один раз мне уже приходилось бывать (в апреле 2016 г.), но та поездка была очень короткой, и, конечно, нормально пообщаться с местными жителями у меня не было возможности. В  этот раз целью моего визита были станицы Черноярская (уроженцем которой и был Мистулов) и Ново-Осетинская. Хотелось воочию увидеть места, о которых было столько написано мной. Эти поселения – обширный пласт истории Терского казачества.

Будучи кубанцем, мне часто приходилось говорить о роли осетин-терцев в жизни Кубанского казачьего войска в дореволюционный период. Тема эта малоизученная как в Осетии, так и на Кубани. В частности, не так давно я написал большую биографическую статью о генерале Казьме Занкисове, выдающемся командире Кубанского казачьего дивизиона в Варшаве в 1860-е гг. Его могила, как и Мистулова, находится на кладбище станицы Черноярской.

Существует легенда о том, что А.С. Пушкин проезжая Моздок в ненастную погоду, замерз и промок до нитки, и, буквально утопая в грязи в ожидании сменных лошадей, в сердцах воскликнул: «В Моздок я больше не ездок!» Как мне кажется, с тех пор мало что поменялось – дорога из Владикавказа действительно оставляют желать много лучшего на протяжении всего более чем двухчасового времени пути.

В соседней Кабарде, через которую пролегает путь в Моздок, говорят, мол: «Вы (осетины) туда больше ездите, вы и делайте дорогу». Нельзя сказать, что эта точка зрения лишена смысла. Только уже по состоянию дорог можно понять отношение «центральной» Осетии к её северной периферии, ведь власти КБР и РСО-Алании, при желании, давно могли бы решить эту проблему совместными усилиями. В самом городе дороги не лучше. Местные уверяют, что их еще подлатали не так давно.

В Моздоке не покидает ощущение, что «лихие 90-ые» там еще не закончились. И это несмотря на то, что в городе много исторических зданий и мест. Вид центральных улиц тоже невзрачен, а ведь бывшая крепость могла бы стать неплохой туристической точкой на карте южной России. Довольно символично, что по обочинам раздолбанных дорог возвышаются огромные билборды «Единой России» с благодарностями за «доверие на прошедших выборах».

Историческое здание в Моздоке

Далее станицы Ново-Осетинская и Черноярская. Я много бывал в казачьих станицах, и должен сказать, что эти две меня поражают бережным отношением к своей истории. Удивительно, несмотря на все восстания, расказачивания, раскулачивания, здесь чувствуется какой-то особый «дух старины».

Могила царского конвойца Сеоева Михаила. Сталинские палачи расстреляли 67-летнего старика вместе с тремя сыновьями. 

Сохранены оба старинных храма, старые кладбища и могилы выдающихся осетин-казаков, офицеров, конвойцев императора, о которых с восхищением писала вся образованная Россия XIX-нач. XX вв. Сохранен старый курган и памятный знак на нём, насыпанный в память о героическом и кровавом бое 3 марта 1843 г. сотни осетин-казаков против тысяч мюридов Шамиля, когда половина казаков погибла, но так и не дала свершить имаму его замыслы.

Насколько я могу судить, всё перечисленное сохранено не столько благодаря, сколько вопреки деятельности некоторых власть предержащих. Взять, например, хотя бы старый дом осетинского поэта Блашка Гурджибекова в самом центре станицы Ново-Осетинской. Дом, в буквальном смысле слова, разваливается на глазах. А ведь это дом героя Русско-японской войны 1904-1905 гг., основоположника осетинской поэзии на западном (дигорском) диалекте!

Б. Гурджибеков

Его, погибшего смертью храбрых, прах везли в родную станицу за тысячи километров из Маньчжурии несколько месяцев, а на похоронах присутствовала вся тогдашняя терская интеллигенция. В том числе видный ученый Всеволод Миллер, очень уважаемый в Осетии.

Дом Блашка Гурджибекова

Неужели же выдающийся осетинский поэт и герой России не достоин того, чтобы в его доме был музей его памяти? Благо предметов старины и фотографий, связанных с ним сохранено предостаточно.

Разваливающийся дом Гурджибекова – частный пример того, как уходит в небытие не только осетинская, но и казачья история и культура – то, что могло бы объединять казаков и осетин, коренных жителей этой земли.

Оба кладбища и Черноярской и Ново-Осетинской это очень большой пласт истории и поля для мемориальной деятельности, увековечивания памяти о действительных героях России, Осетии и Терского казачества. Непонятно, почему на фоне наличия такого большого числа программ патриотического воспитания этим занимаются краеведы, энтузиасты и просто неравнодушные станичники?

Другой частный эпизод – в конце ноября 2016 г. были реставрированный могилы осетинского генерала Э.А. Мистулова, и его отца – ротмистра Асланбека Мистулова, местные власти элементарно не смогла сделать пожертвование на покупку венков для Героя России и Осетии! О каком «патриотизме» и «духовном возрождении» потом они будут говорить? Те рассказы, что поведал мне местный краевед Руслан Кукиев (он же инициатор установки памятника и подвижник сохранения исторической памяти осетин-казаков) вызывают оторопь.

Другая характерная черта современной Осетии – родственник генерала Мистулова по одной из ветвей рода (гражданин США) не смог посетить открытие отреставрированной могилы, только потому, что ему запрещен въезд в «особую зону». Невольно вспомнилась прошлогодняя эпопея американкой Обри Мишель Аллен. В конце концов, Моздок – «особая зона», Ногир – «особа зона»… где, черт возьми, в Осетии «НЕ особа зона»?! Неужели за столько лет нельзя как-то урегулировать этот вопрос, найти какие-то компромиссы между безопасностью и здравым смыслом? То есть, если вдуматься, немало потенциальных террористов вполне себе могу проехать на территорию района (что было уже не раз), а потомок представителей коренного осетинского казачьего населения, волею судеб и не по своей вине, родившийся в эмиграции, не может. Нонсенс!

На этом фоне всех этих процессов, появление в Моздокском районе больших иноэтнических анклавов, зачастую очень закрытых, отток коренного казачьего и осетинского населения несёт в себе реальную угрозу безопасности.

Таким образом, как историк, занимающийся делом сохранения памяти об осетинах-казаках служивших в частях Кубанского казачьего войска, могу судить о тех тенденциях свидетелем которых я стал. Это не огульная критика, это вопросы о которых стоит задуматься властям Алании и Моздокского района, а также руководству Терского казачьего войска.

PS. Мне подсказали, что ныне в структуре правительства Северной Осетии появилась должность «вице-премьер по Моздокскому району». Пока трудно судить о том, насколько в этом есть польза простым жителям, но радует, что проблема таким образом признана на высоком уровне.