TOP

Интервью Джохара Дудаева, данное корреспонденту ИТАР — ТАСС Шарипу Асуеву и перепечатанное в газете «Северная Осетия» за 27 октября 1992 года (№206 (21261)).

Джохар Дудаев торопился. Судя по отрывочным словам членов охраны — все они, кстати, ближайшие родственники президента, — собирался куда-то вылетать. От прямого вопроса: «Куда?» — уклонился, пошутил: пилот, мол, обещал сказать мне самому об этом только в салоне лайнера. Но на все другие вопросы президент согласился ответить.

Эксклюзивное интервью корреспонденту ИТАР — ТАСС он давал рано утром в своём небольшом доме в посёлке Катаяма, что в черте Грозного. Джохар Дудаев переехал сюда месяц назад. До этого вместе с женой Аллой и детьми он жил у старшего брата.

Встреча состоялась в канун первой годовщины президентства Дудаева. С этого, естественно, и начался наш разговор:

— Вы стали первым президентом Чечни год назад, если абсолютно точно — 27 октября прошлого года. Как вы оцениваете пройденный путь и сегодняшнее социально-экономическое положение республики, а так же происходящие в ней и вокруг неё бурные процессы?

— За один год мы прошли такой путь, который в другой ситуации, на мой взгляд, не сумели бы преодолеть и за десятки лет. И это в тяжелейших условиях, когда Россия оказывала на нас огромное политическое, экономическое и даже военное давление. Мы не только выдержали все эти испытания, но и сумели в отличие от других республик и народов бывшего Союза сохранить относительную стабильность в социальной и экономической сферах. Более того, режим, я думаю, активизировал создание нашего молодого государства. За год разработана и принята своя конституция, введены другие основополагающие законы. Мы суверенно управляем своим государством — мы, о которых говорили, что не способны к самостоятельности. И что самое важное, мы сумели пройти этот путь бескровно. В то время, когда вокруг всё, к великому сожалению, полыхает и льётся человеческая кровь.

Чечня, отметившая в начале сентября, первую годовщину своей независимости, уверенно переходит к мирной созидательной жизни. Разработана чёткая экономическая программа. Она работает. Благодаря ей нам удалось удержать от полного развала ту первооснову хозяйственной жизни, что досталась нам в наследие. В Чечне до сих пор самый дешёвый в СНГ хлеб — меньше рубля за килограмм. В меру сил защищаем своих граждан от резко возросших цен на энергоносители. Поддерживаем инвалидов, престарелых, многодетные семьи. Готовимся провести настоящую приватизацию. Предложим народу три варианта приватизационной программы. И остановимся на получившем наибольшую поддержку. В общем, караван, как говорится в восточной пословице, идёт. И твёрдой поступью.

— А этому каравану не мешают рецидивы межнациональной розни, различия на религиозной основе?

— Смею думать, нет. В Чеченской Республике проживают представители 101 народности. И сегодня мы практически не видим граней, где чеченец, где русский, где грузин. Не делим ни по национальному, ни по религиозному признаку. Все граждане Чечни едины. Яркий пример этому — прошедшая на днях в Грозном встреча с лидерами нашего казачества. Наши казаки есть наши казаки. Я их называю чеченскими казаками. И мы ни в коем случае не будем их отталкивать. Разбираемся и разберёмся со всеми их проблемами. Жаль только, что этот наш подход к казачеству на Тереке для приехавших в Грозный атаманов оказался откровением.
Нас почему-то заочно обвиняют во всех смертных грехах. И только, приехав сюда, рассмотрев все своими глазами, люди удивлённо разводят руками: « А мы-то думали…»

— А не слишком ли радужную картину вы рисуете? Оппозиционные вам силы используют иные краски…

— Я объективно смотрю на жизнь. И не понимаю, кого вы называете оппозицией. Тех, кто тайно ввозит сюда оружие, наркотики и желают пролить кровь? Я говорил и говорю, что политической оппозиции, имеющей свою чёткую платформу, в республике нет. К моему большому сожалению. А тех представителей «интеллигенции» — в данном случае я беру это слово в кавычки — мне просто жаль, что они называя себя оппозицией, не способны за деревьями увидеть леса.

— И всё-таки по некоторым вопросам, причём принципиальным, с вами не согласны не только эти люди, но и парламент Чечни, представители Конфедерации кавказских народов. Её президент Муса Шанибов заявил, что у Чечни свой путь, а другие северо-кавказские народы должны оставаться в составе России.

— Сначала о парламенте. Высший законодательный орган Чеченской Республики задачи переходного периода в целом выполняет. Но и он нет-нет, да и начнёт лезть в функции исполнительной и далее судебной власти. Что же, это болезни роста. Мы должны к этим ошибкам относиться терпимо. Все ведь столько десятилетий жили в условиях, когда партия и Верховный Совет узурпировали все виды власти: законодательную, исполнительную, судебную. Будем стремиться к чёткому разделению властных функций. И тогда трений между государственными структурами станет меньше.

Что касается моего отношения к общекавказским проблемам, оно неизменно: объединённый на конфедеративной основе Кавказ с равными правами и обязанностями всех народов, с правом каждого народа на полную государственную самостоятельность. Я убеждён, что это единственный перспективный путь к прекращению всех конфликтов на Кавказе. Это мнение поддержали участники недавно проведённого в Грозном «круглого стола» «Кавказский дом». Созданный на нём консультативный совет уже работает над выработкой документов, над организационной структурой будущей кавказской Конфедерации.

Начало реализации идеи единого кавказского дома стало, на мой взгляд, важнейшим событием в истории Кавказа — это, видимо, почувствовали в Москве и поспешили перехватить у нас инициативу — провели встречу в Пятигорске. Теперь готовится какой-то съезд в Москве. Всё это я считаю провокационной вознёй, направленной исключительно на то, чтобы разбить единство кавказских народов и разрушить программу становления единого кавказского дома.

Что касается позиции Мусы Шанибова, президента Конфедерации кавказских народов, то он говорит языком сегодняшних руководителей северокавказских республик. Народы этих республик вряд ли с ним согласны.

— Но ингуши однозначно высказались за единство с Россией. Президиум Верховного Совета Российской Федерации поручил соответствующей комиссии определить границы Ингушской Республики в составе России. Как, по-вашему, будет разрешаться этот вопрос?

— Ингушам, как и любому другому народу, надо дать возможность самим выбрать свою судьбу. Желают они быть в составе России — в добрый путь. Захотят создать свою независимую ни от кого государственность — в добрый путь. Выскажутся за объединение с братским чеченским народом — с радостью согласимся.

Единственное, чему мы будем противиться — насильственному втягиванию народа в авантюры в интересах какой-то клики. А Россия именно этого хочет. Пригородный район, который сейчас в составе Северной Осетии, ингушам не отдадут. Границы пытаются определить за счёт Чечни — чтобы развязать руки России, которая получит возможность заявлять, что защищает интересы входящего в неё ингушского народа. Если у ингушского народа не возобладает разум, мы можем столкнуться с тягчайшими испытаниями. Я заявлял и заявляю: чеченская земля незыблема. У нас её не так много, чтобы кому-то отдавать.

— Многих людей за пределами Чечни пугают ваши резкие оценки, особенно в адрес России. Какими вы видите взаимоотношения между Россией и Чечнёй?

— Хотелось бы видеть эти отношения самыми добрыми. Но в российском руководстве нет единства в подходах и взглядах на Чечню. Одним вовсе не нужна война здесь, которая завтра может перекинуться далеко за пределы Кавказа, на ту же Россию. Другим, видимо, это война нужна, чтобы отвлечь внимание народа от социальных и экономических тягот, усугубленных неумелыми действиями нынешнего российского правительства. Руководство России так и не пришло, к сожалению, к пониманию того, что дипломатией, основанной на праве, можно достичь куда большего, чем интригами и угрозами. Оно не научилось уважительности в международных отношениях.

Ну, а резкие выпады с моей стороны были только раз, когда Россия попыталась силой задавить Чечню. Потом средства массовой информации продолжали сознательно тиражировать мои слова, да и продолжают делать это сейчас. Почему так нечистоплотны отдельные журналисты? Или они выполняют чей-то заказ?

— Ровно год назад — день в день — мы беседовали с вами в небольшом помещении общенационального конгресса чеченского народа. На вопрос: выдвинете ли вы свою кандидатуру на предстоящих выборах первого президента Чечни? — вы ответили буквально следующее: «Я не политик, а боевой генерал. Но сейчас моей республике и моему народу, чтобы выйти из тяжелейшего кризиса, нужен „политический бык“. Я возьму на себя эту роль. Но как только ситуация нормализуется, уйду, уводя с собой „чёрный шлейф“ своего окружения». Как вы воспринимаете эти свои слова сейчас?

— Убеждений не менял и не меняю. От слов не отказываюсь. И теперь утверждаю: как только государство прочно станет на ноги, я с величайшим удовлетворением уйду с этого поста, уводя этот самый «шлейф». В надежде, что это сыграет положительную роль в судьбе республики. Как только у нас будут разработаны механизмы истинно демократических выборов, в принципе исключающие всякие подтасовки результатов, появятся толковые кандидаты на государственные посты, я поставлю вопрос о новых выборах, чтобы дать народу возможность во второй раз, теперь уже в нормальных условиях, изъявить свою волю, обновить властные структуры, влить в них новую кровь.