Автор: П. Тедеев
***
До XIX столетия у осетин не было никакой письменности. Не могло быть, понятное дело, и алфавита. Лишь в XIX столетии, когда Осетия основательно и прочно стала в орбите всяческих влияний российской государственности, начинаются попытки к созданию осетинской письменности и, следовательно, к выработке специальной осетинской графики.
Первыми пионерами в этом деле, как свидетельствуют о том исторические данные, были моздокский епископ из грузинских архимандритов некто Гайоз и выходец из Осетии, получивший многостороннее образование при дворе грузинских царей, Иоанн Ялгузидзе, впоследствии возведенный в дворянское достоинство.
Надо думать, что помыслы как епископа Гайоза, русского церковного чиновника, так и Иоанна Ялгузидзе, щедро осыпанного царскими милостями при грузинском дворе, не должны были быть вполне бескорыстными. По-видимому, и тот, и другой в основу своей работы по созданию письменности и алфавита для осетинского народа клали ассимиляторские тенденции. По тем временам было совершенно естественно и в порядке вещей, чтобы епископ Гайоз, как русский церковный чиновник, при помощи которых русское правительство обыкновенно осуществляло свою обрусительную политику, желая выслужиться перед своими господами, энергично проводил именно русские тенденции, а Ялгузидзе в угоду своим „царственным покровителям» осуществлял тайные вожделения грузинских ассимиляторов. На самом деле так и было: епископ Гайоз делал попытки к созданию осетинского алфавита на основе церковно-славянской графики и в 1798 году далее напечатал на составленном им на указанной выше основе алфавите осетинскую азбуку и сокращенный катехизис на осетинском языке.
Ялгузидзе, напротив, старался выработать осетинский алфавит на основе грузинского письма и при переводах своих церковной грузинской литературы на осетинский язык применял буквы церковно-грузннского письма.
Таким образом, некоторое время шла скрытая борьба влияний, борьба между русификаторами во главе с епископом Гайозом и грузинификаторами, представителем которых являлся Ялгузидзе.
Однако, ни попыткам епископа Гайоза, ни стараниям новоиспеченного дворянина Ялгузидзе не суждено было утвердиться в осетинской действительности. Как алфавит епископа Гайоза, составленный на основе церковно-славянской письменности, так и грузинифицированный алфавит Ялгузидзе без всякого труда были вытеснены алфавитом академика Шегрена, составленным им в первой половине XIX столетия на основе нового русского гражданского письма.
Русифицированный алфавит Шегрена, впоследствии переработанный епископом Иосифом Владикавказским и упрощенный проф. В.Ф. Миллером, надолго утвердился в осетинском письме. Им пользовались все писавшие по-осетински вплоть до 1922 года.
Конечно, за время применения в осетинском письме шегреневского алфавита не могли не обнаружиться его недостатки. С самого же начала видно было, что всех фонетических особенностей осетинского языка нельзя покрыть буквами русского алфавита, ибо последних значительно меньше, чем звуков в осетинской фонетике. Для восполнения недостатка в буквенных знаках приходилось прибегать к помощи большого количества надстрочных и подстрочных знаков, а также помощи двойных начертаний. Все писавшие на осетинском языке с первых же дней введения русифицированного алфавита испытывали его неудобства, замечали его внешнюю неуклюжесть и говорили об его замене более подходящим. Однако, в те времена об отказе от русифицированной графики и замене ее другой нерусской нечего было и думать. Выше было сказано, что местное чиновничество царского правительства для проведения в жизнь своих ассимиляторских и русификаторских тенденций пользовалось даже таким, с первого взгляда, безобидным оружием, как алфавит. Поэтому была полная уверенность в том, что первый, кто заговорил-бы открыто о недостатках тогдашней осетинской графики и замене ее более совершенной не-русской, тот, без обиняков, был бы тотчас объявлен государственным преступником и очутился бы «в местах не столь близких».
Здесь уместно будет отметить, что параллельно с российскими русификаторами и грузинские шовинисты также старались навязать свой, кстати сказать, более совершенный и более подходящий к особенностям осетинской фонетики, алфавит. Имея в своих руках все технические возможности в масштабе Закавказья, они всеми способами старались противодействовать как утверждению русифицированного алфавита, так и его замене другим не-грузинским. Таким образом, здесь шла борьба между русскими и грузинскими ассимиляторами за утверждение своего влияния в Осетии путем оказания воздействия на ее письменность.
С водворением на Кавказе советской власти все подобные тенденции отошли в область преданий и осетинское передовое общество получило широкую возможность свободно обсудить давно назревший вопрос о замене своего неудобного алфавита более совершенным, в большей степени удовлетворяющим потребностям его языка. Инициативу разработки этого вопроса, как и следовало ожидать, взяли на себя в Северной Осетии — Северо-Осетинское историко-филологическое об-во, позднее преобразованное в «Северо-Осетинский исследовательский институт краеведения», и в Юго-Осетии — «Юго-Осетинское научно-литературное об-во», впоследствии также преобразованное в «Юго-Осетинский институт краеведения». В делах этих научных учреждений имеются документы, указывающие на то, что вопрос о новой осетинской графике возник тотчас-же по водворении соввласти в Осетии и дебатировался горячо и очень много раз. Естественно, в обеих частях Осетии прежде всего был поставлен вопрос об основе для новой графики. Преобладающая часть работников сразу же стала твердо на сторону применения латинской основы. Были и сторонники создания особой, ни с каким алфавитом не сходной, самостоятельной осетинской графики. Они представили даже проекты выработанных ими график на рассмотрение обществ. Были и такие, которые оставались верными старой русифицированной графике и горячо отстаивали необходимость ее сохранения. Последние повторяли старые доводы академика Шегрена, который вначале, при применении русской основы для осетинского алфавита, эти доводы и выставлял. Шегрен и сторонники его основы утверждали, что 1) в будущем судьба Осетии теснейшим образом связана с судьбами России, 2) те осетины, которые грамотны по-русски и по-грузински, предпочтение отдают русской грамоте, 3) вся существующая на осетинском языке литература отпечатана алфавитом на русской основе, 4) русифицированная графика уже пустила корни в осетинской действительности и народная масса грамотна на указанной графике.
Авторы специальной осетинской, отсталой от всех существующих график, необходимость принятия их проектов мотивировали тем весьма важным u основательным соображением, что ни у одного из существующих алфавитов не имеется такого количества буквенных знаков, чтобы полностью покрыть все потребности осетинской фонетики. Приходится прибегать к помощи некрасивых, неудобных, неуклюжих надстрочных и подстрочных знаков и т.д.
Как ни основательны были доводы и русифицированного алфавита, и аргументация авторов оригинальных, своеобразных осетинских график, все же ни тем, ни другим не удалось поколебать твердой решимости подавляющего большинства участников этой работы и вопрос был решен в пользу латинизированной основы. Преимущества этой основы, по мнению ее сторонников, заключались в том, что латинский алфавит богаче буквенными начертаниями, что латинский алфавит имеет распространение почти на всем земном шаре, что на этой основе пишут и читают 9/10 всего грамотного человечества и потому при изучении новых иностранных языков значительно облегчается усвоение грамоты и, наконец, в типографском отношении представляет определенные удобства, т.к. в любой европейской и не европейской типографии можно отпечатать книгу на графике с латинской основой и в любой словолитне можно отлить такой шрифт. Нельзя упускать из вида и внешних преимуществ латинского алфавита по сравнению с другими.
Таким образом, оба научных учреждения Осетии вместе со своей передовой интеллигенцией, группировавшейся вокруг этих учреждений, твердо решили положить в основание новой осетинской графики латинский алфавит. В дальнейшем дело сводилось к деталям, к разрешению и преодолению тех затруднений, которые были связаны с невозможностью покрыть все звуки осетинского языка буквами латинского алфавита. В этом отношении между частями Осетии вначале существовало некоторое расхождение. Как видно из материалов, помещенных в «Известиях Осетинского исследовательского института краеведения» за 1925 год (выпуск I, стр. 419, Доклад Тибилова о графике), тогда еще «Осетинское историко-филологическое об-во» «после долгих прений и обсуждений» приняло следующий проект осетинской графики на латинской основе:
В Юго-Осетии была принята несколько иная графика. с крепким произношением и обозначенные Северо-Осетинским историко-филологическим обществом знаком «’» Юго-Осетинское научно-литературное общество изображает двойным начертанием, при чем для обозначения твердого отреза берет «h» и получилось, напр., вместо «к’» (северо-осет.) („ӄ» грузинское) — „kh» (юго-осет.), вместо «t’» (северо-осет.) и т.д.
Графика, принятая «Осетинским историко-филологическим обществом», «подверглась изменениям», при чем были внесены те изменения, которые предлагались Юго-Осетинским научно-литературным обществом, т.е. приняты:
Графика в таком виде, за исключением «дубльве» (w), выброшенной впоследствии, была принята высшими областными органами Северной и Южной Осетин и окончательно утвердилась в осетинском письме. Этой графикой повсеместно в Осетии пользуются до настоящего времени).
По вопросу о времени и способе введения печатания на новой графике в самом начале получился некоторый разнобой, впрочем довольно быстро ликвидированный при самом своем возникновении. Дело в том, что среди работников Осетии, в особенности на севере, были такие, которые полагали, что резкий переход на новую графику создаст сумятицу в народных массах, т.к. овладеть сразу новым алфавитом будет несколько затруднительно. Поэтому они предлагали постепенный и медленный переход на новую графику, чтобы этот переход совершился безболезненно и незаметно для масс. В полном соответствии с таким положением они и свою официальную газету «Rӕstdzinad» («Справедливость») печатали на 3/4 старой русспфицировапной графике и лишь приблизительно на на новой латинизированной. Наоборот, в Юго-Осетии сразу же перешли на новую графику и на новой графике печатали все решительно, в том числе и официальный орган — «Хурзарин» («Xurzӕrin»). В интересах достижения единообразия письма и печати по всей Осетии всем организациям юго-осетинской области пришлось обратиться к организациям Северной Осетии с призывом перейти полностью на новую графику. Ответом на этот призыв был перевод печатания всех изданий на севере Осетии, в том числе и газеты «Справедливость», на новую графику.
Таким образом, новая латинизированная графика входит безраздельно в обиход осетинской письменности. В настоящее время на этой графике печатается решительно все, что издается в обеих частях Осетии, в том числе официальные органы «Rӕstdzinad» Северной Осетии и «Xurzӕrin» в Юго-Осетии; здесь-же выходит ежемесячный литературно-художественный и научно-политический большой журнал «Fidiuӕg» («Фидиуӕг», вестник); издано на новой графике на севере и на юге: 3 разных букваря, природоведение ч. I, 3 книги для чтения после азбуки разных авторов, учебник арифметики, объемистая книга в 200 с лишним страниц Плиева: «Учебник политграмоты». Издай сборник стихотворений народного поэта Коста Хетагурова «Iron fӕndyr» («Ирон фӕндыр» — осетинская лира), поэма Кубалова «Æfxӕrdty Xӕsanӕ» («Æфхӕрдты Хӕсанӕ»), рассказы Коцоева «Радзырдтæ», два литературных сборника под наванием «Ziu» («Зиу»), до 30 названий разных брошюр политического содержания и столько-же популярно-научного для крестьянского чтения. На новой графике печатаются также все распоряжения, постановления и декреты правительств обоих частей Осетии. Новая графика в настоящее время прочно привилась в Осетии, при чем следует отметить, что при ее введении не было никаких эксцессов, протестов и проч.
Источник: «Культура и письменность Востока», 1928 г., кн. 1, стр. 101–106.