Сегодня исполнилось 100 лет со дня рождения Николая Сиукаева, выдающегося осетинского ученого, пламенного патриота Осетии, автора первой и единственной книги по астрономии на осетинском языке «Дун-дуне нæ алфæмблай» («Вселенная вокруг нас»). В связи со знаменательной датой, ВНЦ РАН опубликовал статью доктора физико-математических наук, профессора Анатолия Кусраева, которую мы также предлагаем читателю.

Николай Сиукаев

Издательство «Ир» выпустило в свет новую книгу профессора Николая Васильевича Сиукаева «Вселенная вокруг нас». Книга незаурядная и во многих отношениях необычная. Таких книг у нас на осетинском языке еще не было. Несомненно, что она с большим интересом будет встречена широкими кругами читателей от научных работников до домашних хозяек. Но особенно полезна она молодежи. Любознательный читатель найдет в книге доступное изложение большого количества интереснейших вопросов современного естествознания, которые разбросаны по десяткам учебников, монографий и разрозненных журнальных публикаций. И, конечно, с удивлением и радостью обнаружит, как и автор этих строк, что на осетинском языке можно говорить легко и свободно о сложных научных проблемах, не заикаясь, не запинаясь и не мешая «французский с нижегородским». Книга выпущена в хорошем полиграфическом исполнении, на белой бумаге, с четкими и яркими рисунками, так что ее приятно держать в руках. Она просто необходима в каждом доме, где читают на осетинском.

История создания книги

Книги, как и люди, имеют свою биографию, свою судьбу. «Вселенная вокруг нас» впервые появилась на свет более полувека тому назад в Сталинире, и тогда она называлась «Популярной астрономией». Нельзя сказать, что новорожденной повезло: ее появление на свет совпало с тем временем, когда наши доблестные руководители в союзе со своими тбилисскими и московскими патронами решительно приступили к претворению в жизнь тезиса о слиянии наций. (Было решено «слить» осетинскую нацию по частям с грузинской и русской — кто сколько проглотит). Рукопись была подготовлена автором на основе латинской графики, которая с 1924 до 1938 употреблялась повсеместно в Осетии. Но в 1938 в Южной Осетии была введена грузинская графика, а в Северной Осетии — кириллица. Без участия автора безымянные «трансляторы» привели рукопись в требуемый вид, и книга была напечатана на грузинском алфавите в 1940 году. «Сменить алфавит — не рубашку поменять. Национальная культура в своем развитии отбрасывается на десятки лет назад». Так пишет автор в предисловии к книге. И действительно, «Популярная астрономия» не дошла до массового читателя: мало кто мог читать осетинские тексты, написанные на грузинском алфавите. Вообще, грузинский алфавит не был принят народом и интеллигенцией Южной Осетии, так что горы литературы, напечатанные на этом алфавите, были преданы вначале (словами классика) «грызущей критике мышей», а затем и огню. Сам Николай Васильевич, прочитав корректуры своей книги, никогда больше ее не читал. Таким образом, «Популярная астрономия» фактически была задушена при рождении.

Надежда на реанимацию была связана с возможностью издать книгу в Северной Осетии. Эту идею поддержал тогдашний председатель Совмина республики К.Д. Кулов. Николай Васильевич быстро подготовил новый вариант рукописи и привез ее в Дзауджикау. Но вскоре началась Отечественная война. Рукопись убрали подальше, а автор ушел на фронт защищать Родину. После войны можно было бы наконец вернуться к изданию «Популярной астрономии», но рукопись исчезла. Поиски увенчались успехом лишь в конце 1946 года. Но тут вмешались новые обстоятельства: в 1947 году Совет Министров Северной Осетии принял постановление, согласно которому национальные школы переводились на осетинский язык до седьмого класса включительно. Возникла острая проблема создания учебников для семилетней школы на осетинском языке. Н.В. Сиукаеву поручили перевести учебники по физике. Вновь пришлось отложить «Популярную астрономию». Он с энтузиазмом принялся за работу и в очень короткий срок подготовил перевод на осетинский язык учебников по физике для шестого и седьмого классов. Эти книги вышли из печати в 1950 году. (Увы, недолго музыка играла, недолго блажили сильные мира сего: вскоре все вернулось на круги своя, и у осетинских детей были отняты осетинские учебники). После издания учебников по физике Николай Васильевич получил возможность вернуться к своему давнишнему замыслу написать популярную книгу по астрономии. На этот раз дело подвинулось без задержек и книга была напечатана в 1952 году. Но это была уже не «Популярная астрономия», а новая книга: «Строение вселенной». Позже, в 1957 году несколько сокращенный вариант был издан в Сталинире под названием «Земля и небо». (В Южной Осетии перешли на русский алфавит в 1953 году). И вот тридцать пять лет спустя перед нами та же книга, но основательно переработанная, обновленная и современная.

Об авторе

Автора книги хорошо знают в нашей республике не только как выдающегося ученого-физика, но и как яркую личность, как одного из наиболее авторитетных и уважаемых людей старшего поколения. И все же нелишне напомнить некоторые биографические данные. Главным образом для того, чтобы проиллюстрировать такую мысль: судьба книги и судьба ее автора в чем-то очень схожи.

Николай Васильевич Сиукаев родился 20 декабря 1916 года в селе Прис Южной Осетии. В 1925-32 годы он получил семилетнее образование в Сталинире. Уже в школьные годы проявились в нем трудолюбие, безудержная тяга к знаниям и особенная, сохранившаяся на всю жизнь, увлеченность тайнами звездного неба. Но судьба распорядилась так, что после семилетней школы Николай Васильевич никогда больше не имел возможности проучиться несколько лет подряд, не прерываясь и не отвлекаясь, сосредоточив усилия на любимом предмете.

Первый послешкольный год он учится на рабфаке, а затем два последующих года — на (единственном тогда) биологическом факультете Сталинирского пединститута. С 1935 по 1937 год он прерывает учебу и преподает в Боржомском педагогическом техникуме, где тогда было открыто осетинское отделение. В 1937 он поступает на астрономическое отделение физического факультета Тбилисского госуниверситета. Казалось бы сбылась мечта, но закончить университет помешала война. Николай Васильевич призван в армию, заканчивает военное училище, командиром взвода участвует в боевых операциях на Орловском фронте, получает тяжелое ранение и в 1943 году демобилизуется. Он возвращается домой на костылях, но все же начинает работать колхозным счетоводом, чтобы как-то поддержать большую семью — пятеро братьев были на войне. После войны стало немного легче, и он продолжил учебу, но уже на физическом отделении: подорванное здоровье не позволяло работать в астрономической обсерватории. Итак, в 1948 году он заканчивает университет, переезжает в Дзауджикау и устраивается в Северо-Осетинский педагогический институт.

Николай Васильевич давно вынашивал честолюбивые замыслы попробовать свои силы в большой науке. Еще в студенческие годы он проводил бессонные ночи, «перелопачивая» горы научной литературы, одновременно подрабатывая на жизнь. В те же годы были написаны первые его книги «Популярная астрономия» и «Атомная энергия». Однако, приложить накопленные знания к решению по-настоящему крупной и актуальной научной проблемы ему долго не удавалось. Мелкие и второстепенные задачи, из которых можно состряпать диссертацию, были не для него. Поиск научного направления оказался настоящим хождением по мукам. «Молодым везде у нас дорога» — пелось в советской песне, но дорога эта отнюдь не была усыпана розами. Покалеченному на войне молодому человеку из бедной крестьянской семьи, выходцу из маленькой горной республики не так-то легко было пробиться к передовому фронту науки без моральной и материальной поддержки. Начинающему исследователю как воздух необходимы знающий и опытный руководитель, новейшая научная периодика, хорошая экспериментальная база. У Николая Васильевича не было ни того, ни другого, ни третьего. Но были талант, трудолюбие и воля к победе. В 1958 году он принимает решение: направить все силы на создание собственной экспериментальной базы научных исследований в родном Северо-Осетинском пединституте и начинает практически с нуля. Объектом исследований выбраны полупроводники, среди которых фосфид индия является одним из наиболее перспективных. Над фосфидом индия работали во многих лабораториях как в нашей стране, так и за рубежом. В 1967 году в лаборатории, созданной Сиукаевым, получены лучшие в мире образцы фосфида индия. Это была серьезная победа! На образцах, полученных в лаборатории Сиукаева, были защищены многие кандидатские диссертации сотрудниками и аспирантами как нашего университета, так и других вузов бывшего СССР.

В 1969 году Николай Васильевич представил к защите кандидатскую диссертацию. Но работа была оценена как докторская, и ее автору присудили соответствующую степень. Вряд ли будет преувеличением сказать, что «Вселенная вокруг нас» — главная книга Николая Васильевича. Он писал ее больше полувека, и все предыдущие его книги в той или иной мере послужили для нее ступенями.

Но возникает вопрос: какая идея вдохновляла автора в этой работе? Что побуждало его отказываться от вполне заслуженного отдыха и изо дня в день склоняться над рукописью книги, несмотря на бремя прожитых лет и тяжелых испытаний, выпавших на его долю? Мне кажется, что ответ содержится в небольшом лирическом отступлении на сорок восьмой странице книги. «Труд ученого — достояние всех народов. Каждый народ может воспользоваться его открытиями для улучшения своих жизненных условий. И в этом отношении наука интернациональна. Но, говоря о достижениях и жизненном пути гениального человека, всегда упоминают, представителем какой нации он является, какому народу снискал он славу. Думая об этом, начинаешь мечтать: когда же выделятся именитые ученые из нашей среды, когда же родится тот осетин, который, благодаря силе своего ума, оставит столь глубокий след в науке, что народы мира поневоле обратят и на нас свои взоры».

Мне остается добавить к этому, что Николай Васильевич своим долготерпением, более чем полувековым самоотверженным трудом, своим вкладом в науку и культуру, своими замечательными книгами приблизил этот день, как только мог.

Об особенностях книги

Основное содержание книги — современная астрономия, включая недавние достижения ракетной астрономии, космологии и космогонии. Но помимо астрономии в книге представлен обширный срез знаний из современного естествознания. Довольно много места занимают очерк истории астрономии, происхождение современного календаря, такие разделы физики, как оптика, атомная физика, небесная механика, электромагнетизм. В той или иной мере затронуты также отдельные вопросы теории относительности, Римановой геометрии, геофизики, химии, генетики и т.п. Как ни впечатляет эрудиция автора, все же самое примечательное — его умение рассказать обо всем этом на совершенном осетинском языке просто, доходчиво и занимательно.

Всякий, кто пытался выразить на осетинском языке какое-нибудь научное положение, знает, что это трудно. Из-за отсутствия соответствующей практики и необходимой терминологии спотыкаешься на каждом шагу. Но Николай Васильевич с одинаковой легкостью рассказывает как об истории астрономии или биографиях выдающихся мыслителей прошлого, так и о сложнейших научных вопросах, которые никогда и а осетинском языке не излагались. Вчитываясь в книгу, начинаешь верить, что нет научной идеи, которую нельзя было бы изложить на осетинском языке, причем еще ясно и доходчиво.

Какими же средствами автор достигает такого эффекта? Прежде всего следует отметить то, что он много поработал над созданием физической терминологии. В 1954 году издал «Словарь физических терминов». Вез этой предварительной, большой и тонкой работы «Вселенная вокруг нас» не могла бы быть написана.

Далее, широко используются различные литературные приемы: метафоры, гиперболы, эпитеты и даже вымышленные путешествия. Но они нигде не отводят в сторону от существа дела, не грешат чрезмерной эмоциональностью. Язык сжатый, но в то же время богатый и меткий. Художественные средства используются не в ущерб научной достоверности. Автор не торопится и нигде не довольствуется поверхностными объяснениями. Основные научные положения разбираются основательно, автору удается вскрыть глубинную суть излагаемого вопроса. Иногда за отдельной фразой скрывается целая научная теория.

Автор не упускает возможности рассказать там, где это уместно, об исторических событиях или легендах, а иногда и о забавных фактах или курьезных эпизодах из биографий выдающихся ученых прошлого. Благодаря этому оживают не только исторические персонажи, но и астрономические объекты, и мы начинаем ощущать одушевленность безмолвного таинственного космоса. Объясняя, скажем, фазы планеты Венеры, автор сообщает, что великий Гаусс как-то наблюдал в телескоп Венеру и, зачарованный ее красотой, пригласил мать полюбоваться ею. Поглядев в телескоп, старая женщина поразила сына вопросом: «Карл, а почему в телескопе серп планеты перевернут?» (стр. 249). Что представляют собой темные пятна на луне? Об этом можно узнать в шестьдесят седьмом параграфе книги. Но точному рассказу предшествует осетинская легенда: пятка ка луне — собака-людоед и люди; собака постоянно грызет свою цепь, чтобы вырваться к людям, и за месяц ей почти удается перегрызть цепь, но з этот момент небесный кузнец три раза ударяет по наковальне, и цепь сразу же восстанавливается (стр. 206). Сотый параграф, содержащий экскурс в мир созвездий, заканчивается кратким пересказом легенды о Персее и Андромеде, главным персонажам которой соответствуют одноименные созвездия (стр.306-307), Так холодный мир звезд согревается теплом древнегреческой легенды, и сама легенда получает новое измерение.

Научные идеи и результаты появляются в книге не сразу и не в окончательном виде, а представлены в своем естественном развитии. Появлению научной гипотезы предшествует тщательно организованное наблюдение и накопление опытного материала. Далее идет испытание гипотезы практикой, в ходе которого она чаще всего перерабатывается или же отвергается вовсе. В книге обсуждаются не только успешные эксперименты и революционные идеи, но вся цепь удач и заблуждений, проб и ошибок, приводящая, в конце концов, к новому знанию. Обсуждаются и такие вопросы, о которых современная наука не дает удовлетворительного ответа. Таким образом, читатель имеет возможность проследить драматические события на извилистом пути научного поиска, где чередуются горечь заблуждений и разочарований и радость удивительных открытий.

Подводя итог сказанному, можно коротко заключить: научная строгость, богатство языка и исследовательский пафос — важнейшие особенности книги.

О личном

Силу воздействия книги пишущий эти строки испытал на себе много лет тому назад. Каждый человек может вспомнить какое-нибудь событие из своего детства, которое произвело на него сильное впечатление и осталось в памяти на всю жизнь. Одним из таких событий для меня было знакомство с книгой «Земля и небо», которую я обнаружил в отцовской библиотеке. И как «пострадавшему» позволительны, надеюсь, следующие ниже автобиографичные строки.

Мой отец, Георгий Бероевич Кусраев, вернувшись с войны, учился в Тбилисском университете в те же годы, что и Николай Васильевич, Естественно поэтому, что впоследствии мои родители с большой теплотой вспоминали студента Сиукаева. Мне запомнились рассказы о его остроумии, эрудиции и разносторонних способностях. Естественно также, что в нашем доме имелись все книги Н.В. Сиукаева, которые можно было приобрести. А так как я с раннего детства много читал, то моя встреча с книгами Сиукаева была просто «исторической неизбежностью».

К тому времени я, начитавшись сказаний о нартах, находился всецело под впечатлением нартовских походов, чудесных приключений, знаменитых нартовских состязаний. Мир нартов представлялся мне прекраснейшим из миров, где идеал человеческого совершенства выражался следующей простой формулой: доблесть в бою, воздержанность в пище и уважение к женщине.

Когда я стал читать книгу «Земля и небо», мне открылся новый удивительный мир. Оказалось, что страстное желание познать истину сродни жажде подвигов, а постоять за нее требует мужества и доблести. Оказалось, что герои здесь добывают себе славу не мечом, а силой мысли, и «поход» за тайнами природы может оказаться длиною в целую жизнь. Жизнь и дела этих новых героев зачаровали меня, стали предметом всяческих детских фантазий. Мне стало казаться, что гибель нартов — недоразумение, что остались на земле дела достойные их беспокойного, героического духа и новый балц, предпринятый во имя познания и открытый, мог бы обеспечить им вечную жизнь с вечной славой.

Ни физиком, ни астрономом я не стал. И тому имеется множество причин. Однако несомненно, что это событие определило естественно-научную ориентацию моих дальнейших интересов со всеми вытекающими отсюда положительными и отрицательными последствиями.

О мифах и иллюзиях.

Через всю книгу красной нитью проходит тема борьбы науки против церкви. Симпатии автора полностью на стороне тех, кто силой своего ума проникает в неизведанное и имеет мужество постоять за научную правду; некоторые места книги читаются как гимн научному методу. Автор убежден, что основой многих бед является обыкновенное невежество. Религия приучает верить в иллюзии, налагает запрет на критическое мышление и, тем самым, ответственна за умственное обнищание. Наука же, в великих трудах добывая крупицы истины, уничтожает мифы, шаг за шагом отвоевывает у церкви зоны влияния.

Однако существуют мифы и иллюзии, которые глубоко укоренены в сознании людей, и никакие доводы науки не в состоянии их изжить. Они основаны на сильных человеческих желаниях, и этим объясняется их устойчивость и действенность. Трудно убедить человека в том, чего он не хочет. Такие иллюзии живут долго и оказывают серьезное воздействие на поведение людей. Они могут давать более или менее существенный вклад в формирование народного характера, в зависимости от того, какими культурными источниками питается народное сознание. Для осетин, по-видимому, наиболее мощным источником остаются до сих пор эпос и мифология.

«Именно эпос явился нравственным университетом младописьменного народа. Не случайно многие связывают с влиянием Нартовского эпоса следующий феноменальный факт в «биографии народа». По абсолютно официальным и опубликованным статистическим данным, осетины оказались на первом месте среди народов бывшего CCCР по таким показателям как количество генералов, героев Советского Союза, командиров и награжденных вообще (в пропорциональном отношении к численности нации) во второй мировой войне. Как говорится, «из песни слова не выкинешь» (М.И. Исаев. Предисловие к книге: Б.С. Бахрах Аланы на Западе. М.: Ард, 1993. Стр. 13).

Из этого отрывка видно, как важно знать, какие же мифы управляют сознанием людей. Процитируем одно любопытное наблюдение Р. Бзарова. «Осетинский миф есть миф одиночества… осетинский миф есть еще и миф рыцарского благородства, подкрепляемый склонностью избирать рыцарские категории для осмысления своих (далеко не всегда и со временем все менее рыцарских) ценностей и поступков. Общая схема и архетип осетинского мифа — Одинокий Рыцарь»… (Р.С. Бзаров. История в осетинском предании. Владикавказ: Ир, 1993. Стр. 107).

Философия одинокого рыцаря накапливает огромную психологическую энергию, но в ней нет никаких указаний на то, каким способом и в каком направлении следует расходовать эту энергию. Общество одиноких рыцарей, вследствие хаотического и спонтанного расходования такой энергии, нестабильно, подвержено внутренним столкновениям и, не имея ведущей, доминантной идеи, обнаруживает склонность к «все менее рыцарским ценностям и поступкам». Оно неспособно к целенаправленной координации сил, укреплению верховной власти, государственному строительству.

Какой же здесь выход?

В предисловии к книге, вслед за упоминанием Ос-Бæгъатыр’а, идёт следующее полемическое замечание: была бы на то моя воля, я бы призвал: «Вперед, вперед, молодежь Осетии, к знаниям, к вершинам науки и техники!» И это основной пафос книги. Возможно, что в этом противопоставлении имеется зерно новой парадигмы.

Сто двадцать шесть лет тому назад (после революции Мэйдзи) японцы приняли судьбоносное решение: они сделали страну открытой и начали самым активным образом использовать чужие идеи и технологии. Команды японцев буквально хлынули в Европу и в США для изучения там опыта в самых различных областях.

«Японцы одержимы почти евангелической страстью к непрерывному усовершенствованию, к снижению затрат, хорошему обслуживанию, высокой производительности, высшему качеству. Они рассматривают рынки как зоны боевых действий и сражаются на них с полной самоотдачей. Они делают это для победы» (Дж. Грейсон мл., К .О’Делл. Американский менеджмент на пороге XXI века. М.: Экономика, 1991. Стр. 272).

Читая такие пассажи, приходят в голову разные фантазии: а ведь японцы — аланы XX века, принявшие новую парадигму.

Обновление социальной философии

В параграфе «Внутреннее строение Земли» излагается теория Вегенера, согласно которой земные материки находятся в постоянном движении, сталкиваясь друг с другом, круша береговую линию, вызывая землетрясения. На земной поверхности возникают новые образования и исчезают старые. В результате таких процессов образовался один гигантский континент Пангея. Около 150-170 миллионов лет тому назад он раскололся, и огромные массы земли стали дрейфовать. Возникли новые континенты. Процесс разрушения и созидания земной поверхности продлится еще один миллиард лет.

Наша социально-политическая Пангея — Советский Союз — тоже раскололась. Множество образовавшихся частей пришли в грозное, хаотическое движение, вызывая пока только разрушения. Нам пришлось пуститься в самостоятельное плавание без подготовки, без выверенного курса. Мы живем на изломе эпох, когда рушатся привычные нормы жизни, ломаются судьбы целых поколений. Вновь становятся особенно актуальны вечные вопросы: кто мы? для чего мы? куда мы? («цы стæм, цы уыдзæн нæ фидæн, нæ фæстаг?»). Естественно, что каждый народ в поисках духовной опоры обращается к своим корням, к своей истории, к своим традиционным формам бытия. Но этого, по-видимому, недостаточно. Во всяком случае, уже оказывалось недостаточным в прошлом: «…уважение приобреталось отнюдь не показным или постоянным богатством; устройство празднеств, многолюдных пиров, ежечасная готовность к гостеприимству, безудержная и безграничная щедрость, храбрость в бою и красноречие — вот что возвышало людей, все богатство которых заключалось в прекрасноморужии и добрых конях. Пока Кавказ был обособлен, словно неприступная твердыня, этот довольно последовательно проводимый в жизнь идеал мог держаться, поскольку анархия принималась за независимость. Но иллюзия быстро рассеялась, когда великая северная империя решилась на завоевание; за треть столетия не покорившиеся без борьбы кавказские общества сумели доказать лишь свою отчаянную храбрость и безнадежный анахронизм» (см. Ж. Дюмезиль. Осетинский эпос и мифология. М.: Наука, 1977. Стр.9.).

Верно, что вокруг нас разруха (которая, как известно, бывает «не в клозетах, а в головах людей»), вражда и злоба. Но также верно, что мы живем в век научно-технологической революции, и вряд ли возможно правильно формулировать свои цели и находить правильные пути их достижения, опираясь преимущественно на средневековые, а то и более древние категории. Проявляя, как и прежде, отчаянную храбрость, нам крайне необходимо изжить этот «безнадежный анахронизм», чтобы найти свое место среди народов не только с точки зрения ученого-фольклориста, но и политика и экономиста.

«Чрезвычайно важно, чтобы широкие массы имели возможность видеть, ощущать и испытывать — просвещенно и интеллигентно — по крайней мере, главные результаты того, что происходит в научно-исследовательских центрах, промышленности и в высших учебных заведениях. Ибо речь идет о достижениях, прямо или косвенно проникающих во все щели общественной и частной жизни, поэтому ограничение доступа к научно-технологическим знаниям ведет к серьезным социальным осложнениям, к вымиранию философского духа населения и к интеллектуально-культурному обнищанию нации» (Г.А. Токати. Научный прогресс и культура. Владикавказ. 1992).

Таким образом, необходимо научиться говорить и рассуждать «просвещенно и интеллигентно» об окружающем нас мире и о нашем месте в нем, о тех сложных взаимозависимостях, которые в нем существуют, о внутренних закономерностях и тенденциях, позволяющих предсказывать будущие трудности. На исходе двадцатого столетия в таком деле невозможно обойтись без естественно-научного понятийного аппарата — азбуки научно-технологической революции. В таком смысле и следует понимать меткое выражение (безвременно ушедшего) Михаила Булкати, назвавшего книгу Н.В. Сиукаева «Вселенная вокруг нас» — ласточкой, предвещающей весну научно-технической мысли (Рæстдзинад, 1992, N39). Именно в этом, как мне представляется, главное значение книги.

Источник: оригинал опубликован еще при жизни Николая Сиукаева в  журнале «Дарьял» (№4, 1994).

---

---