26 октября 1993 г. в газете «Южная Осетия» было опубликовано интервью Солтанбека Таболова, ставшее для него последним. Читая его сегодня, невольно поражаешься, насколько оно актуальное и смелое. Сегодня этот текст бы признали «балансирующим на грани экстремизма». Осетинские политики, вернувшись к риторике советского номенклатурного пустозвонства, уже не говорят ТАКИМ языком. Четкость и внятность речи Таболова, его глубокий и адекватный анализ сложившейся ситуации, лишний раз убеждает, что Осетия потеряла личность колоссального масштаба. Не зря его пророчили в президенты Северной Осетии. В этом «Табол» был схож с другим всенародным любимцем — «Хубулом» (Валерием Хубуловым), которого пророчили в президенты уже Осетии Южной, и чья жизнь также трагически оборвалась на взлёте популярности.
Солтанбек Таболов был одним из ключевых сторонников единства Осетии, и приложил огромные усилия для реализации вековой мечты нашего народа. если бы жизнь его не оборвалась так рано, нет сомнения, что мы избежали бы многих ошибок. Осетия была бы другой.
ИНТеРВЬЮ ГАЗеТе «ЮЖНАЯ ОСеТИЯ» (26.10.93).
Зачастую, когда речь заходит о межнациональных столкновениях, мы получаем и воспринимаем информацию на эмоциональном, эмпирическом уровне. Как правило, действия, не поддающиеся логическому объяснению, оцениваются людьми именно так. Тем не менее, сфера межнациональных отношений нуждается сегодня в самом детальном и тщательном изучении. Именно этой проблемой занимается на профессиональном уровне Северо-Осетинский институт гуманитарных исследований.
Наша беседа с директором СОГСИ Сергеем Петровичем Таболовым началась, естественно, с оценки развития ситуации вокруг так называемого осетино-ингушского конфликта за последние месяцы.
— Сергей Петрович, отсутствие политико-правовой оценки событий октября — ноября 1992 г. формирует весьма неблагоприятный для осетинской стороны фон. Ведь сегодня редко кто вспоминает о том, кто развязал войну, кто пал первыми жертвами, кто первым начал брать заложников. В расчет берется только один факт — наличие в Ингушетии большого количества беженцев из Владикавказа и Пригородного района.
— К сожалению, это действительно так. Причем центральные газеты, телевидение и радио практически не дают информации об активизации террористической деятельности со стороны ингушских экстремистов или подают ее таким образом, что трудно составить реальное представление о том, что происходит в зоне так называемого осетино-ингушского конфликта. В результате создаются условия обвинения осетинской стороны в депортации ингушей, проведении этнической чистки или, выражаясь понятным международному сообществу языком, в нарушении прав человека. При этом для некоторых международных организаций, как межправительственных, так и негосударственных, совершенно безразлично, тридцать или шестьдесят тысяч ингушей лишились жилища, работы. Для них важен сам факт.
Американское телевидение, например, по имеющимся у нас данным, дает однозначно проингушские материалы из зоны конфликта. Кроме того, следует помнить, что и в самой России есть достаточно влиятельные силы, которые не могут простить Осетии ее «просоветских настроений» и поэтому пытаются представить дело таким образом, что конфликт есть результат столкновения сторон, одна из которых цепляется за сохраняющиеся устои тоталитарного режима и противостоит им, боровшимся с тоталитаризмом еще в годы сталинизма, демократически настроенным силам. А поскольку СМИ в значительной мере контролируются именно этими силами, мы и столкнулись с односторонней проингушской позицией. Хотя ингушская сторона и твердит при каждом удобном случае об информационной блокаде. Особо следует отметить и собственно региональный фактор. Соседи Осетии по региону не всегда относятся с пониманием к проблемам, с которыми она сталкивается, что может привести к усилению изоляционистских тенденций по отношению к ней.
Вдобавок серьезно осложняется внутриполитическая и криминогенная обстановка в Осетии как на Севере, так и на Юге, представляя нашим оппонентам новые аргументы в формировании неблагоприятного для Осетии имиджа. Наконец, бесперспективно пытаться убедить как своих коллег, так и оппонентов в собственной последовательности, когда выдвигаешь и отстаиваешь идею воссоединения Осетии, пытаясь реализовать право народа на самоопределение и нерушимости границ (принцип территориальной целостности) в осетино-ингушском конфликте. Такого рода коллизия, имея в виду их международно-правовой аспект, практически трудно преодолимы, если ставка делается на силу. Мировая практика, свидетельствует, что только создание весьма гибкой, сложной договорной системы, обеспечивающей баланс интересов конфликтующих сторон на базе широких и прочных гарантий со стороны регионального или мирового сообщества, может помочь в преодолении своеобразного замкнутого круга, в котором мы оказались. В противном случае, потери от затягивания и урегулирования конфликта способны подорвать силы народа или пробудить в нем такие качества, которые ввергнут его в еще более страшные испытания.
— Сказанное Вами заставляет задуматься: а верна ли та стратегия, которой мы руководствовались в разрешении конфликтных ситуаций на Юге и на Севере? И вообще, была ли эта стратегия разработана ясно, четко, с учетом наших сегодняшних и будущих интересов?
— Ответ вряд ли может быть однозначным. Несмотря на достигнутые в военном отношении успехи и на Юге и на Севере, издержки сохраняющегося напряжения, дающего довольно острые рецидивы внутриосетинского противостояния, слишком велики, чтобы оценить предпринятые действия однозначно как позитивные. Можно сослаться на выступление Г. Козаева в «Северной Осетии» (от 27 июля 1993 г.) заявление тридцати народных депутатов и т. д. если же иметь в виду чисто экономические потери, вызванные нестабильностью в регионе, то сомнения в правильности избранной стратегии только усиливаются. Два фактора способны существенно повлиять на динамику событий в регионе. Первый — прекращение огня в Абхазии и, прежде всего, позиция России, декларировавшей стремление к сохранению территориальной целостности Грузии и обеспечение гарантий автономной Абхазии и Южной Осетии в составе Грузии. И второй — заключение Договора о дружбе и сотрудничестве между Чечней и Ингушетией с декларацией стремления создать единое Вайнахское государство, заявление ингушской стороны, в которых подписание Федеративного Договора ставится в зависимость от решения проблемы ингушских беженцев.
Одно из возможных последствий первого фактора — углубление противоречий внутри южно-осетинского сообщества между умеренными и радикалами, что так или иначе способно повлиять на обстановку на Севере Осетии. Это может послужить поводом для российского руководства, которое, прикрываясь такими мотивами, как предотвращение осложнения обстановки на Севере, локализация напряженности, ужесточит свои действия вплоть до полного контроля над Рукским тоннелем. Причем, не согласовывая свои действия с руководством Северной Осетии, как это уже не раз делалось.
Допускать серьезную дестабилизацию на Юге — означает поставить под сомнение легитимность существующих там властных структур со всеми вытекающими отсюда последствиями. Ускорив реализацию программы экономической и культурной интеграции Севера и Юга Осетии, заключение Договора о дружбе и сотрудничестве, основные положения которого разработаны, можно успешно противодействовать проявлению вышеуказанной тенденции.
Значение второго фактора состоит в следующем: проясняется истинная позиция ингушской стороны. В очередной раз декларировано позитивное отношение к идее создания Вайнахского государства. Активизация террористической деятельности наблюдалась именно в преддверии подписания Договора. Расчет мог быть весьма прост: предстать в глазах чеченской стороны как достаточно сильный партнер, который, несмотря на значительное количество российских войск в зоне ЧП, способен в военном отношении действовать эффективно, в этой связи было упрощением воспринимать последовавшие заявления Президента ИР и съезда народа ИР о неподписании Федеративного Договора, о возможном выходе из РФ только как попытку давления на российское руководство. Игра заходит слишком далеко. Сведения о подготовке ингушских боевиков (не только грузинскими, но, возможно, американскими и пешаварскими инструкторами), контакты с прибалтийскими государствами с целью нейтрализации действий России по защите прав русскоязычного населения в Прибалтике, наличие как на Западе, так и на Востоке сил, заинтересованных в ослаблении позиции России на Кавказе — все это свидетельствует не только о потенциальном, но и происходящем расширении числа «актеров» в разыгрывающемся сценарии.
С другой стороны, при нынешнем состоянии российского руководства, в котором наблюдаются самые причудливые переплетения настроений и устремлений, но вместе с тем отсутствует главное: осознание собственно российских интересов и в соответствии с ними проведение последовательной политики, можно ожидать в очередной раз поспешных, непродуманных шагов. Например, ускорить возвращение беженцев, с чем уже увязывают выделение необходимых средств из российского бюджета на республиканские нужды, или попытки ввести режим ЧП на всей территории Северной Осетии.
— Уже давно замечено, что в периоды смуты, всеобщего кризиса или даже хаоса больше страдают наиболее законопослушные. Почему российское руководство может позволить себе по отношению к Северной Осетии то, на что по отношению к Чечне и Ингушетии, Татарстану или еще какой-либо бывшей автономии оно не решится?
— Основная причина того, что именно по отношению к Северной Осетии допускаются такие действия, — ее предсказуемость. Необходимо найти приемлемую форму, чтобы дать понять российскому руководству, что в «игре», в которой участвует или вынуждена участвовать Осетия, у нее могут быть свои собственные интересы. Древние говорили: «Хочешь быть свободным, становись сильным». Сегодня, говоря о силе, речь должна идти о не только о способности противостоять вооруженным провокациям, но прежде всего об экономической мощи. Экономическое же положение Северной Осетии, даже с учетом общей кризисной ситуации в России, не оставляет сколь-либо серьезных надежд на лучшее. Тем не менее, производственный потенциал и его эффективное использование, проведение экономической политики, ориентированной в большей степени на местные ресурсы, позволили бы заметно сократить республиканскую зависимость от центрального российского бюджета.
Кстати, мировая практика знает немало примеров того, как крупные державы в своем стремлении обеспечить собственные интересы в том или ином регионе «педалировали» на субэтнических противоречиях. Нужно быть готовыми к нейтрализации таких попыток. Спекуляции на диалектных различиях, усиление напряженности на осетино-кабардинской границе, актуализация проблемы Моздокского района — вот только некоторые из вероятных направлений действий сил, заинтересованных в еще большей дестабилизации обстановки в Северной Осетии и вокруг нее.
Отдавая инициативу в разрешении осетино-ингушского конфликта, осетинская сторона лишает себя возможности обрести именно ту силу, которая позволила бы Осетии, сохранив достоинство, ответить на вызовы времени. Ведь одно дело, когда ты фактически наносишь поражение (и не только военные), и тем не менее, проявляя добрую волю, идешь навстречу своему оппоненту. Это и есть проявление реальной силы. Совсем другое дело, когда третья сторона вынуждает тебя пойти на уступки, доказывая тем самым, кто в действительности «правит бал». В первом случае, это была бы демонстрация не только российскому, но и международному сообществу, способности осетинской стороны осуществлять цивилизованную, ориентированную на перспективу политику, базирующуюся на осознании своих долгосрочных интересов и проводимую не за счет внешнего принуждения, а на основе внутренних побудительных стимулов. Во втором случае, учитывая контекст событий не только северо-кавказских, но и общероссийских и других регионов СНГ, вполне вероятной может стать перспектива утраты какой бы то ни было самостоятельности.
В первом случае станет возможным вернуться к разработанному пакету документов о свободной экономической зоне, к заключению соответствующих договоров с соседними республиками и краями, что позволит улучшить шансы стабилизации в регионе в геополитическом отношении, с расширением возможностей эффективного использования природного и социально-культурного потенциала Осетии (с совершенно естественным вовлечением в эти процессы Южной Осетии). Во втором случае не исключено, что Осетию ждет президентское правление. Серьезные коррективы, вероятно, будут привнесены в ситуацию в случае, если будет принят документ, лежащий сегодня на столе президента США Клинтона, оправдывающий более активное вмешательство в конфликты на территории бывшего СССР со стороны США и международного сообщества (в Грузии это уже имеет место, наблюдатели, агентурная сеть ЦРУ и т. д.).
— Сергей Петрович, выбор стратегии, адекватной сложившимся реалиям, конечно, задача первостепенной важности. Но, наверное, не менее важно и актуально сегодня стоит вопрос о формировании соответствующего общественного мнения.
—Да, это так. А для этого нужно провести глубокие социологические исследования общественного мнения. Причем, выяснить позицию граждан в каждом регионе республики. И уже после этого необходимо определить каналы наиболее эффективного воздействия на общественное мнение. В качестве таковых может быть использована предстоящая предвыборная кампания, кое-кем уже давно начатая, электронные средства массовой информации. Кстати, я считаю, что местное наше телевидение, его уровень в удручающем состоянии, что должно стать предметом серьезного рассмотрения правительством республики.
Необходимо также сосредоточить усилия на скорейшем оформлении общественного движения, способного выступить на политической арене в роли центра лучших представителей различных социальных групп. Такого рода движения призвано было бы выработать конструктивную программу действий и предложить ее народу. Кроме всего, что я перечислил, назвал бы еще ряд конкретных мер, которые имело бы смысл предпринять в ближайшее время:
- Совершенно неэффективно используются возможности постпредства Северной Осетии в Москве. Серьезной подготовки требуют как его кадровый состав, так и техническая оснащенность.
- События в Пригородном районе Северной Осетии российским обывателем воспринимаются как осетинно-ингушский конфликт. Используя возможности национально-культурных центров, провести пресс-конференцию в г. Москве, чтобы позиция их звучала не только во Владикавказе. Тем более, что ингушская сторона в последнее время тиражировала информацию о надуманности проблемы русскоязычного населения в ИР, обвиняя в разыгрывании русской карты осетинской стороны.
- Используя имеющиеся возможности, материал (видео или иной) о проживании в нескольких населенных пунктах СО ингушей, что даст возможность общественному мнению разобраться в том, кто его дезинформирует, называя цифры 64—70 тыс. ингушских беженцев из Пригородного района.
- Северо-осетинские средства массовой информации постоянно обвиняются в нагнетании напряженности, в разжигании национальной вражды. Провести контент-анализ ТВ-программ и газетных публикаций в Северной Осетии и Ингушетии и сделать его достоянием общественности.
— Появившийся недавно проект Закона Российской Федерации «О разграничении полномочий между РФ и субъектами Федерации в вопросах международных и внешнеэкономических связей» дает еще один повод задуматься над проблемой межосетинских взаимоотношений.
— если подходить к оценке указанного законопроекта с точки зрения текущей политической борьбы в Российской Федерации, то очевидно, что он является отражением стремления значительной части руководства России к усилению позиции центральной власти за счет существенного ограничения закрепленных в Федеративном Договоре прав и полномочий республик. По всей вероятности, в предстоящий период можно ожидать и других попыток законодательного выхолащивания позитивного содержания Федеративного Договора, имеющих целью трансформацию государственного устройства Российской федерации в нечто среднее между унитарной моделью и «жесткой» федерацией. Хотя победа централистских унитаристских тенденций в России представляются как в ближней, так и в отдаленной перспективе крайне сомнительной, республикам, входящим в РФ, очевидно, придется затратить немало усилий и времени для отстаивания того уровня самостоятельности и суверенитета, который декларирован действующим Федеративным Договором. При этом на определенной стадии не исключено значительно сужение реального объема прав Республик и фактическое сосредоточение в Центре основных рычагов регулирования важнейших сторон их жизни (это, разумеется, лишь одна из альтернатив, на деле не менее вероятен и полный развал Федерального центра). Естественно предположить, что в этом случае область внешних связей субъектов Федерации станет предметом особенно пристального и заинтересованного контроля со стороны центральных органов.
Для Осетии, однако, подобные тенденции имеют совершенно особое значение. если для большинства российских республик даже самое неблагополучное развитие событий может означать лишь более или менее длительную, но в целом отнюдь не катастрофическую задержку в их постепенном и поэтапном продвижении к обретению реального государственного суверенитета, то для Северной Осетии, имеющей жизненно важные национальные интересы за пределами современных границ РФ — в Южной Осетии, любое законодательное оформление ущемленности ее полномочий в международной сфере, любое дальнейшее «отлучение» от процесса принятия внешнеполитических и внешнеэкономических решений грозит обернуться тяжелыми последствиями, могущими выразиться в окончательном закреплении юридического разделения осетинского народа при сохранении двум его частям возможностей взаимного общения лишь в объеме, сочтенном позволительным Россией и Грузией. В этом смысле появление вышеупомянутого законопроекта является весьма тревожным симптомом, высвечивающим крайне серьезную проблему правовой незащищенности идеи осетинского единства.
В данной связи невозможно отметить, что нынешнее положение является в определенной степени расплатой за пассивность и нерешительность, проявленные руководством Северной Осетии на этапе крушения советской и конституирования «независимой» российской государственности. Явно недооценив поначалу дестабилизационный (для Северной Осетии) потенциал южноосетинского конфликта и отдав проблему его регулирования на откуп центральным (сперва союзным, а затем федеральным) органам власти республики по меньшей мере дважды — в период роспуска СССР зимой 1991—1992 гг. и при разработке и подписания ФД весной 1992 г. — упустили возможность предельно жесткой и принципиальной постановки перед новым российским центром вопроса о недопустимости государственного расчленения Осетии и необходимости нахождения приемлемой формулы включения Южной Осетии в российское политико-правовое и социально-экономическое пространство (то же касается и позиции руководства адыгских республик в отношении Абхазии).
Результатом отсутствия разумного давления североосетинских официальных и неофициальных структур на федеральные власти стало признание без каких-либо условий и оговорок международной правосубъективности Республики Грузия (естественно, в ее существующих границах) Россией, а затем и мировым сообществом и превращение, таким образом, административной североосетино-южноосетинской границы в государственную российско-грузинскую.
— Всякий раз, когда речь заходит о межосетинских взаимоотношениях, мы не можем не говорить о некоторой противоречивости подхода Северной Осетии к этим вопросам. В чем причина?
— По сути дела безропотно признав (вслед за Российской Федерацией) факт государственного обособления от Южной Осетии, по крайней мере не выразив по этому поводу официального протеста и не декларировав какой-то особой, отличной от кремлевской, позиции, Владикавказ в то же время не хочет отказываться (во многом под давлением с Юга) от стремления поддержать достаточно тесные экономические, культурные и даже политические связи с Цхинвалом фактически на принципах единого государственного поля и при этом довольно болезненно реагирует на решения и действия федеральных органов, произвольно и непроизвольно ограничивающие возможности автономного, «внутриосетинского» регулирования взаимоотношений Севера и Юга. Между тем подобные решения и действия центральных властей не только абсолютно правомерны (разумеется, при условии их соответствия Федеральному Договору) с точки зрения внутрироссийского законодательства, но и вполне логичны и ожидаемы, ибо исходят из юридически не вызывающего сомнения факта согласия СОССР с верховенством суверенитета России в области политических и экономических отношений с иностранными государствами (а именно таковыми Северная Осетия признает Грузию вместе с Южной Осетией). Более того, даже полное приведение всех принимаемых в данной сфере федеральных актов в соответствие с положениями Федеративного Договора не устанавливает четких пределов полномочий центра в международных вопросах, но зато однозначно обуславливает участие республик во внешних связях требованиям координации и согласования их шагов с федеральными органами. Таким образом, даже в случае неукоснительного следования букве Федерального Договора в компетенции центра останется немало рычагов для блокирования при необходимости «нежелательных» межосетинских контактов.
В подобной ситуации со всей актуальностью встает в повестку дня вопрос о правовом обеспечении стремления осетин к национальному единству. Поскольку возможность осуществления данной задачи посредством объединения двух частей Осетии в конституционных рамках одного государства ныне упущена (вероятно, надолго), остается единственный путь продвижения к названной цели — достижение такого объема прав и полномочий и такой степени суверенности Северной и Южной Осетии (пусть даже в составе других государств), который надежно гарантировал бы беспрепятственный ход интеграционных процессов между ними и самостоятельное решение всех вопросов внутриосетинских взаимоотношений.
В частности, руководство республики вполне могло бы действовать, исходя из соображения единства нации, обратиться к соответствующим федеральным органам с предложением о заключении специального двухстороннего протокола приложения к Федеративному Договору, особо оговаривающего как статус и уровень межосетинских отношений, так и условия и пределы участия в их урегулировании федеральных властей.
— Какие конкретные пункты, по Вашему предположению, могли бы войти в приложение к Договору?
— Мне кажется, принципы, заложенные в этот документ, должны быть сведены к следующему:
- Власти РФ признают существование у Северо-Осетинской ССР особых национально-государственных интересов в Республике Южная Осетия и право осетинского народа на беспрепятственную политическую, экономическую и культурную интеграцию.
- Политические и экономические отношения Российской Федерации с Республикой Грузия, договоры между ними, вопросы войны и мира, сотрудничество в области обороны и торговля вооружением, статус и защита границ относятся к совместному ведению федеральных органов государственной власти России и органов государственной власти Северной Осетии.
- Отношения Северной и Южной Осетии не могут быть ограничены положениями федеральных правовых актов, регулирующими условия и порядок осуществления международных и внешнеэкономических связей субъектов Российской Федерации, единственным правовым основанием для ограничения отношений Северо-Осетинской ССР с Республикой Южная Осетия могут являться (естественно, помимо норм внутри российского уголовного и гражданского законодательства) обязательства, совместно (согласно предыдущему пункту) взятые на себя РФ и СОССР по договору с Грузией.
Такое расширение сферы полномочий отдельной республики за счет передачи в ее ведение вопросов, непосредственно затрагивающих ее интересы, не только нисколько не противоречит букве и духу Федеративного Договора, но и имеет прецеденты в современной законотворческой практике РФ (к примеру, Республика Башкортостан на основании особого приложения к ФД пользуется дополнительными правами, гарантирующими ее экономический суверенитет). Кроме того, в сегодняшних условиях, когда конституционный процесс в России находится в развитии, а проблемы разграничения полномочий между центром и субъектами Федерации, разработки механизма реализации ФД и т. п. не нашли еще своего окончательного разрешения и поэтому продолжают оставаться в центре внимания политиков и общественности, подобный демарш Северо-Осетинской ССР был бы вполне уместен и своевременен и наверняка встретил бы понимание у большинства республик РФ. Очевидно также, что эффективность данного шага значительно повысилась бы, если бы одновременно (или совместно) с Северной Осетией с аналогичной инициативой выступили адыгские республики и, возможно, Дагестан, имеющие сходные интересы соответственно в Абхазии и Южном Лезгистане.
— Тем не менее с учетом известных настроений в российском центре можно предположить, что политическую и моральную обоснованность указанных требований осетинской стороны отнюдь не будет достаточной для их положительного восприятия официальной Москвы.
— Нужны решительные меры давления на федеральные власти. По всей видимости, одновременно с выдвижением предложения о частичном пересмотре распределения полномочий между центром и СОССР высшему законодательному органу республики целесообразно было бы пойти на принятие комплекса конституционно-правовых актов, большая часть которых представляет собой реализацию предложений, содержащихся в утвержденной ВС СОССР в марте 1993 г. концепций социально-экономической и культурной интеграции Северной и Южной Осетии. Данный комплекс должен включить в себя следующие акты:
- признание ВС СОССР государственного суверенитета Республики Южная Осетия (а не просто признание республики, что двусмысленно);
- подписание и ратификация договора об основных межгосударственных отношениях между СОССР и РЮО;
- внесение в ныне действующую Конституцию СОССР дополнения о существовании у нее особых отношений с РЮО с конкретизацией юридического смысла данной «особости», заключающейся, помимо прочего, в верховенстве положений Конституции и законов Северной Осетии над противоречащими Конституции и законов РФ в вопросах регулирования отношений СОССР с РЮО, включая верховенство межосетинских договоров и соглашений над российско-грузинскими (формулировка конституционной поправки может быть разной, но суть должна быть одна — все правовые акты РФ, препятствующие поддержанию полноценных политических, экономических, культурных и прочих отношений между севером и Югом Осетии на территории СОССР, признаются недействительными и исполнению не подлежат);
- принятие новой редакции Декларации о государственном суверенитете Северо-Осетинской Республики, в которую наряду с иными необходимыми изменениями будет включено положение, идентичное по содержанию конституционной поправке, указанной в предыдущем пункте (данное обстоятельство будет иметь особое значение для «легализации» требований СОССР, поскольку Декларации о государственном суверенитете республик признаны действующим Федеративным Договором);
- официальное заявление руководства Северной Осетии о том, что договоры и соглашения между РФ и РГ, подписанные после обращения СОССР к властям РФ (с предложением о заключении вышеупомянутого приложения к ФД) без соглашения с властями СОССР, не признаются последней.
Безусловно, такие решения не вполне вписываются в существующие конституционные нормы, но зато они достаточно хорошо укладываются в логику действий суверенного государства (каковым является Северная Осетия), отстаивающего приоритет своих национальных интересов и заботящегося о том, чтобы его взаимоотношения с этнически родственным государственным формированием являлись полностью легитимными и обоснованными хотя бы с точки зрения внутриреспубликанского (если уж не федерального) законодательства. Даже если эти решения будут отменены федеральной инстанцией, их следует вновь подтвердить на республиканском уровне, ибо только это дает возможность СОССР подвести правовую базу под свои усилия по обеспечению фактического единства Осетии.
— Какое Ваш прогноз относительно дальнейшего развития ситуации?
— Оно возможно по трем основным вариантам:
- Федеральные российские органы по прошествии более или менее длительного времени соглашаются с требованиями осетинской стороны и признают за Северной Осетией особые права во взаимоотношениях с Южной Осетией и Грузией.
- Центр отвергает предложения о каком бы то ни было изменении ныне установленного распределения федеральных и республиканских полномочий, однако в силу определенных причин не в состоянии или не желает противодействовать фактически самостоятельному осуществлению отношений между Северной и Южной Осетией.
- Федеральные власти эффективно пресекают незаконные с их точки зрения межосетинские контакты, вследствие чего принятые ВС СОССР вышеупомянутые акты остаются в основном на бумаге, однако даже в этом случае Северная Осетия сможет по меньшей мере «заразервировать» до более благоприятных времен свою твердую позицию по южноосетинской проблеме.
Беседу вел Э. Токаев.
Автор: Zilaxar Рубрика: История, Политика Метки: Солтанбек Таболов