Избранные отрывки из сборника документов «Книга погромов. Погромы на Украине, в Белоруссии и европейской части России в период Гражданской войны 1918-1922 гг.» (2007 г.). Составитель: Лидия Милякова.

1. Иоффе Софья Вениаминовна — 23 лет, курсистка — Чеботарская ул. № 59. 13 июня в квартиру Иоффе явились 2 казака и потребовали комнату и пищу. Они попросили указать им, где во дворе живут «богатые жиды». Они заняли комнату у Иоффе и в 12 часов ночи впустили еще 5 чел. чеченцев. В течение почти всей ночи они перерывали все в квартире, забрали разные вещи, деньги и припасы. Такие же обыски производились в других еврейских квартирах, находящихся в доме № 59: забирали имущество и даже снимали кольца с рук. Они выключили телефон, имеющийся в квартире Иоффе. Они арестовали брата Иоффе — Иосифа Рафаиловича Гуревича — и увели его. При аресте его били плетками.

***

2. 10 июля приехал 10-й эскадрон Осетинского дивизиона. 11 июля солдаты подошли к Петроградскому международному коммерческому банку и стали поджидать служащих. Они захватили служащих банка Хенкина и Бру. Голова вместе с комендантом пошли за осетинами, требуя освобождения арестованных. Но осетины утверждали, что арестованные — большевики и что они поведут их к своему начальнику. В 3 часа дня Хенкин и Бру были расстреляны в вагоне эшелона. Хенкин — сионист, а Бру — беспартийный.

***

3. В субботу 5-го утром группа бандитов начала сильно напирать на ворота. Дежурные жильцы разбежались по своим квартирам. Бандиты сейчас же потребовали денег, но, так как таковых не оказалось ни у меня, ни у Л., они велели нам следовать за ними. Они уже нас вывели на площадку, но нам удалось с большим трудом уговорить их оставить нас и взять себе из вещей все, что им понравится. Они перерыли все вещи, кое-что взяли и удалились. Бандиты еще были во дворе, когда пришла государственная стража. Но она, вместо того чтобы преследовать грабителей, занялась расспросами, кто звонил из этого жидовского дома и еще в том же духе. Вообще следует заметить, что на вызовы по телефону чаще всего отвечали, что мы не можем вам помочь, спасайтесь сами, справлялись также о том, кто грабит: не чеченцы ли или вообще кавказцы. Давали понять, что с ними ничего нельзя сделать. Были издевательские ответы.

***

4. Зачем искать какие-то особые причины погрома, когда первопричина в самих войсках, натравливаемых на евреев, у которых начальством было предложено казакам получить неоплаченное солдатское жалование. У казны, у начальства денег нет, сапог и амуниции нет — поищите у евреев. Казаки-терцы, кубанцы и осетины искали…

***

5. Большой опасности подвергались евреи при проезде по железной дороге. На ст. Синельниково казаки и чеченцы отделили евреев от прочих пассажиров, грабили их, а зачастую и убивали. Синельниковский раввин писал даже в Екатеринослав, что просит евреев не ездить по железной дороге, так как «на кладбище нет уже мест для могил».

***

6. 11(24) сентября в 10 часов вечера, вернувшись домой, [я] застал поручика Голомбиевского, вольноопределяющегося и осетина, которые явились, чтобы обыскать меня и арестовать. Почти одновременно прибыла такая же компания для обыска и ареста квартирной хозяйки, старухи 85 лет. Мне предъявили обвинение, что я принимал крупное участье в большевистском движении, а старухе — что она давала у себя приют в квартире большевикам. Обыск производился до 4 часов ночи. Поручик, вылощенный франт, одетый с иголочки, больше всего интересовался деньгами и ценными вещами. Он ни того ни другого у меня не нашел. Забрал портфель, бумажники, духи, чай и еще мелочи — все вещи отличного качества. Кроме того, забрал и много вещей без ордера и без описи, остающихся в квартире бывшего жильца, в то время арестованного. Щеголял знанием иностранных языков, светскими манерами, но держал[ся] нагло. Старуху же после запугивания решили не подвергать аресту, но два дня ее шантажировали, требуя крупной суммы «за свободу».

В 4 часа я был отправлен в контрразведку, сзади меня все время следовал осетин с направленным против меня револьвером. Как я впоследствии узнал, осетин перед уходом высказал намерение разделаться со мной по дороге.

В контрразведке я, не будучи никем опрошен, впущен был в грязную комнату, где спали на полу, на нарах, на стульях человек 40. Там было до того душно, что у меня сразу захватило дыхание. В числе арестованных — 5-6 офицеров, 3 присяжных поверенных, журналист. Почти все арестованные — люди интеллигентных профессий. Каждый рассказывал курьезы про свой арест.

Через два дня, в числе около 100 чел., я был отправлен под сильным конвоем в Лукьяновск, в тюрьму. Когда мы проходили через Сенной базар, тамошние торговки делали нам угрожающие жесты, выкрикивали бранные слова: «Коммуна идет», «вас не водить, а вешать надо» и т.д. В тюрьме режим скверный, прогулок в воскресение и праздничные дни не бывает, передачи только два раза в неделю, нары спускать днем запрещено. Тюремный инспектор при посещении нашей комнаты пробирал нас за самодельные шашки, а начальник тюрьмы приказал надзирателю впредь лишать нас за это матрацев. Почти что не кормили в первое время, давали ½ фунта хлеба, после — 1 ф[унт], но веса не хватало; кроме того, [давали] немного отвратительного борща и 2 раза в день кипяток в ограниченном количестве. Грязь отчаянная, матрацы усеяны насекомыми. Все заявления и жалобы выслушивались, но ни одно не принималось во внимание. [Я] находился в тюрьме в течение 18 суток, и все время без допроса. Более чем 90% заключенных не допрашивались более месяца. Всего было их около 2 тыс. чел. Подавляющее большинство арестов — из личной мести и желания пограбить во время ареста.

В моей камере находились около 10 чел. осетин. Все обвинялись в бандитизме, а трое — в убийстве семи евреев.

***

7. Фейгин Л.Л. — 53 лет. 17 июля отправился из Харькова в Мелитополь. Ввиду происходивших на станции расстрелов и избиений евреев он на ст. Лихачево решил вернуться в Харьков, для чего пересел на находившийся на станции дачный поезд, направлявшийся в Харьков. Это было замечено офицерами, ездившими в особом вагоне 1-го класса по направлению в Мелитополь. В дачный поезд вошел чеченец, велел Фейгину выйти из вагона и повел его в офицерский вагон. Офицеры потребовали от него документ и отпустили его. На ст. Мерефа он встретился с несколькими эшелонами. На вагонах одного поезда было написано: «Бей жидов — спасай Россию». Чеченцы подошли к вагону, где сидел Фейгин, потребовали евреев и вытащили его к своему поезду, причем били его кулаками и ограбили его, забрав деньги и вещи. Фейгин стал кричать о помощи. На крик пришли добровольцы-русские и польские легионеры и отстояли его, сказав, что чеченцы не любят евреев. В Харькове на станции, когда Фейгин хотел заявить о происшедшем начальнику станции, ему помощник начальника сказал, что не советует ему околачиваться на станции, так как там тоже находятся чеченцы и могут его убить, и добавил: «Все наделал ваш Троцкий».

***

8. Оставшиеся в нашей квартире солдаты принялись хозяйничать. Они были в нашей квартире более двух часов. Остались в квартире мой дядя и одна девушка да еще один посторонний господин. Сначала они хотели разбить всю обстановку, но дядя отпросил, и поручик сказал: «Осетинцы и волчанцы, не сметь!» Они забрали массу вещей, все тщательно уложили. Между прочим поручик сказал: «Я человек интеллигентный, но когда вижу еврейскую кровь, то чувствую нравственное удовлетворение». «Что убить человека, — сказал он также, — чепуха; вот зарезать — это истинное удовольствие». Когда солдаты тащили разные, далеко не ценные, вещи, то поручик кричал: «Осетинцы, не тащите дряни (он выразился гораздо хуже), а берите только ценное». Теперь вся эта компания преспокойно разгуливает по городу, разъезжает на рысаках. Мне несколько раз случалось видеть их, самым спокойным образом разгуливающими.

***

9. Боя между противниками не было, но по стрельбе, с к[отор]ой добровольцы вошли в поселение, могло [по]казаться, что столкнулись два вооруженных врага. Очевидно, врагом (правда невооруженным) чеченцы считали евреев, так как немедленно они кинулись в еврейские дома и принялись за их обитателей. Раньше всего требовали денег. Тех, кто не имел денег или давал мало, подвергали страшным мучениям. Подвешивали по несколько раз и вымогали все до последнего гроша. Почти все евреи были ранены. Кому провалили голову, кому вышибли зубы и т.п.

Убили двух: юношу 22 лет Муню Зубовского, [за то,] что дал мало денег, и Бендерскую, женщину лет 30, за то, что вступилась за мужа и просила его не трогать. Почти всех женщин от 14-15 до 60 лет изнасиловали. Одну женщину лет 60 к тому же ранили.

***

10. В воскресенье 27 октября г. Васильков был оставлен гражданскими властями, которые эвакуировались из города вследствие угрожающих опасностей наступления большевиков. В городе остался лишь 3-й конный осетинский полк{201}. Сейчас в городе начались грабежи и налеты, но, благодаря принятым нами мерам, командование осетинского полка приняло решительные меры и грабежи были приостановлены.

В четверг утром в город возвратилась вся гражданская и административная власть. В то же время начали циркулировать слухи о том, что через город имеет пройти Волчанский партизанский отряд. И действительно, часов в 11 утра в город вошел Волчанский отряд, который остановился еще за городом. И сейчас по городу рассыпались солдаты отдельными группами в 5, 10, 15 и 20 чел., часто во главе с офицерами, и, как стаи разъяренные, с винтовками наперевес, они набрасывались на улицы, оцепляли их и начали громить все дома: взламывали двери и окна, взбирались в дома и там грабили, ломали, разрушали, а людей избивали, истязали, изнасиловали. Так, были дома, в которых ничего не брали, но все порвали и поломали. Это продолжалось около 2 часов. И сейчас на улицах показались офицеры, которые начали собирать волчанцев, крича: «Волчанцы, собирайтесь». И потянулись целые вереницы солдат, нагруженных трофеями. Несли целые мешки различного хлама и тряпья, костюмы, юбки, ботинки, туфли (большей частью порванные), одеяла и т.п., зачастую целые тюки таскали с собой офицеры. Между прочим надо отметить, что находящийся в городе 3-й осетинский полк всячески противодействовал волчанцам. Так, на той улице, где он квартировал, он не допустил погрома, между ними и волчанцами была даже перестрелка, чуть даже не выкатили пулеметы, и в результате — волчанцы на той улице были разогнаны, а пять солдат, вольноопределяющ[ихся] и офицер волчанский были даже арестованы осетинами, которые затем были отпущены, благодаря просьбе командира волчанского отряда. Затем командир осетинского полка протестовал перед командиром волчанцев, но напрасно. В результате весь город оказался разграбленным, масса избитых, есть несколько случаев изнасилования девушек и трое убитых: духовный раввин Давид Кимельфельд 47 лет, Нехемия Солганик 56 лет и Альтер Сапожник 68 лет.

***

11. Новые заправилы местечка отправились на ст. Ракитно для встречи эшелона чеченцев, часть которых они угостили водкой и в сопровождении 20 из них вернулись в Ракитно. Начинается обход наиболее зажиточных евреев по определенному списку с вымогательством денег. Но не всякие суммы их удовлетворяют. Так, Хаим-Янкеля Бендерского 78 лет они убивают за то, что он им отдал всего 100 тыс. руб., причем покойный Бендерский ввел своих убийц в амбар, где выкопал для них спрятанные деньги. Но им показалось мало — призывают жену убитого Двойру с детьми, которая при виде убитого мужа поднимает крик. На крик сбегаются родственники убитого — Ицко и Ноник Цидилковские и Аврум-Дувид Бендерский, которые тут же расстреливаются. Расстреливается Хана Очаковская за сопротивление чеченцам при похищении ее 3 дочерей в возрасте от 13 до 19 лет и уводе их на вокзал для надругания. Тем же темпом и в той же последовательности в течение 15-18 дней беспрерывно днем и ночью идут грабежи, убийства и изнасилования. Особенно жестоко и зверски бесцеремонно совершаются изнасилования. Девицу Павлоцкую останавливают днем на улице, вблизи волостного правления, раздевают донага и, невзирая на ее мольбы и истерические крики, тут же насилуют. Также трех дочерей Райхмана насилуют на глазах их родителей. В общем изнасиловано до 100 женщин в возрасте от 12 до 60 лет. В растлевании одной малолетней участвуют 8-10 чел.

***

12. В районе Плосского и Подольского участков евреи продолжают избиваться и обираться на толкучем рынке и в других местах. Так, 15 и 17 сентября солдаты-чеченцы забрали у Мордки Каликмана в лавке новые брюки. Это видел постовой стражник. На глазах у другого стражника был избит чеченцами Арон Шерман за нежелание отдать костюм, предназначенный им к продаже. У Калмана Фреймана отобрано семь пар ботинок, причем Фреймана избили. С Магида сняли френч и избили его. У Авраама Дудчина забрали четыре пары брюк, от побоев он спасся бегством.

Иосиф Плясс, Борух Фрайман, Шмилик Плясс, Меер Кершин, Арон Арголис, Якер Бомштейн, Я. Маморский, Е. Божанский, Соломон Каган и Хаим Гута поголовно избивались упомянутыми чеченцами и обирались открыто на площади или в своих лавках (адреса потерпевших известны).

***

13. 6 февраля 1919 г. вступили советские войска, и еврейский погром прекратился. Местное население в погроме участия не принимало. Во все время пребывания Советской власти было спокойно. 15 (28) июля 1919 г., когда Советская власть эвакуировалась и вступили деникинцы, погром начался в первую же ночь вступления в город чеченцев и продолжался в течение трех суток в острой форме. Разграблению подверглось почти все еврейское население (85%), причем главным образом громили квартиры и ювелирные часовые магазины. Казаки и чеченцы ходили из дома в дом, во многих квартирах бывая по несколько раз (бывали до 30 раз), и забирали вещи личного и домашнего обихода, наличные деньги, золото-серебро и часы; издевались над ограбленными и большей частью избивали. Были попытки к ограблению, не закончившиеся ввиду того, что одни грабители мешали другим. Обвиняли всех евреев в большевизме. Все попытки еврейской общины прекратить погром путем ходатайства и просьб перед власть имущими не дали никаких результатов. Когда грабили квартиру присяжного поверенного Лермана, гласного демократической Думы правого еврейского сектора, обратились к коменданту города барону Штакельбергу с указанием, что грабят гласного Думы правого сектора, то комендант спросил только: «Кто гласный, еврей или русский?» Узнав, что еврей, махнул рукой и ушел, не оказав никакой помощи.

***

14. В пятницу вечером вошли более значительные части добровольцев. Сейчас же снова начались грабежи. То, что не могли забрать, разгромили и разломали. Много вещей вывезли на возах, в общем, очистили евреев совершенно. Много случаев изнасилования. Мне лично известно о 10-ти таких случаях. В воскресенье, 23 сентября, одна из изнасилованных девушек умерла. Имеются также избитые. Среди пострадавших целый ряд раненых. Грабил, главным образом, 1-й Взводный[385] Гвардейский полк. Помимо него также и другие части, прошедшие через местечко, особенно отличились грабежами ингуши, а также части Измайловского полка.

***

15. Великое несчастье же разразилось только в пятницу (было это в последних числах декабря). Проходила последняя воинская часть из чеченцев и осетин. Они сделали привал в городе на 1,5-2 часа — не больше. Но за этот короткий срок они так много успели, так старательно работали, что на следующий день на еврейское кладбище привезено было 107 покойников. Раненых оказалось около 600 чел. Число изнасилованных ужасно велико (по сведеньям некоторых местных врачей, цифра эта превышает тысячу). Две трети этих несчастных заражены сифилисом.

И на этот раз больше всего пострадала Ковалевка, беднейшая часть города. Осетины и чеченцы окружили эту улицу, никого не выпускали и подожгли домики. Перепуганные жители в ужасе выбежали на улицу, но палачи тут же их расстреливали или рубили шашками. Двух крошек они разорвали пополам.

***

16. В пятницу утром в 10 часов вступили (из Черкасс) чеченцы штаба генерала Моллера. В течении двух часов они совершили неописуемые ужасы. Помимо грабежей и бесчисленных насильствований было изрублено 27 чел. Трупы валялись по улицам и заполняли некоторые дома. Труп одного еврея Янкеля Рама был в особенности изувечен (между прочим, голова была отрублена). Количество раненых, скончавшихся от ран, значительно превосходит число убитых на месте.

***

17. В последние две недели декабря погром перекинулся и на центр. Дело в том, что все воинские части Добрармии из Гребенки отступили через Золотоношу-Черкассы-Бобринскую. Каждый день проходила новая воинская часть, и все они грабили и убивали поочередно. Особенно отличались своей погромной работой дроздовцы и чеченцы. Последние не пропускали буквально ни одного дома, где бы ни побывали.

***

18. Около 12 декабря 1919 г. в Смелу вошла одна деникинская часть. Солдаты совершали массовые налеты; пограбив дней шесть, часть ушла. На смену ей в город вошла другая воинская часть. Налеты приняли острый характер. Группы в 20-25 чел. с офицерами во главе врывалась в квартиры и грабили все, вплоть до зерновых и мучных запасов, гречихи, муки и т.д. Принимали также лошадей, скот и т.д. Было много убитых.

Пятница 20 декабря была последним днем пребывания деникинцев в Смеле. Из Черкасс прибыл отступающий арьергард — чеченцы. Гершко Бродянский находился по Свечной улице (она же Коваливка) № 9. При прибытии чеченцев Бродянский с семьей вышел из дому и спрятался в доме напротив; там уже находилось много евреев (вообще евреи собирались в доме большими группами в 40-60 чел.; они как-то чувствовали себя безопаснее, будучи в массе). С улицы начали слышаться страшные крики. Евреи стали перелезать через забор и спасаться бегством из своего убежища. Последние беглецы не успели, однако, перелезть через забор и были застигнуты двумя чеченцами. Чеченцы велели семье Бродянского и двум другим запоздавшим (Черевацкий, 55 лет, и Розенталь, 50 лет) остановиться. Все остановились. Один из чеченцев начал рубить беглецов шашкой. Черевацкий и Розенталь были ранены. Другой чеченец в это время требовал денег. Семья Бродянского отдала ему все, что имела. Первый чеченец, закончивший работу (т.е. изрубивши Черевацкого и Розенталя), принялся в свою очередь за семью Бродянских. Так как денег у них больше не было, то он принялся рубить семью шашкой (второй чеченец, забравший деньги, стоял в это время и хладнокровно наблюдал кровавое дело своего товарища).

***

19. Стоило кому-нибудь из русских указать на молодого еврея, что тот коммунист, и последнего тотчас расстреливали. На базар выходили только рано утром, когда торговки выносили на базар продукты для продажи. Всякая торговля прекращалась около 12 часов, и город тогда казался совсем вымершим. Между тем надвигалась зима с ее холодами. Зарабатывать никто не мог. Заводы свели свою работу до минимума. Лавки совершенно опустели. Ремесленники не имели работы. Появились голод и холод и их неизменный спутник — тиф. Можно вполне определенно сказать, что за зиму 1919-20 г. вымерло от тифа гораздо больше евреев, чем погибло от погромов. Месяцами трупы лежали на кладбищах и ждали очереди быть погребенными. Грабежи все время не прекращались. Часто можно было наблюдать на улице следующую сцену: еврей бежит босиком по снегу домой — чеченец у него среди улицы снял сапоги».

***

20. Через несколько недель, в июле того же года, евреи подверглись новому погрому со стороны деникинских опричников-чеченцев. Войдя в город, они раньше всего поймали первых попавшихся им под руку 14 евреев, вывели их на гору и, не говоря худого слова, расстреляли. Понятно, после этого все еврейское население от мала до велика попряталось кто куда мог. Но чеченцы их и не особенно искали. Совершив свой первый подвиг, они спокойно пошли по еврейским магазинам, домам и лавкам и забрали там все, что им еще могло понравиться после хозяйничанья их «доблестных» предшественников. Следом за ними шли и местные хулиганы из крестьянского населения города. Их также было немало. И многие из тех, кто принимал очень деятельное участие не только в грабежах, но также подстрекал к убийствам и руководил ими, теперь благополучно обитают в том же Бериславе. Конечно, добиться у насмерть перепуганных людей, кто эти голубчики, нет никакой возможности. «Вообще» об этом говорят все, а как только я пытался точно установить имена — не тут-то было. Имена не повиемы[524], и добиться их названия я не мог, сколько ни пытался, хотя для меня и осталось вполне ясным, что это не потому, конечно, что они неизвестны пострадавшим, но [потому] что последние ни на минуту не могут отрешиться от кошмарного вопроса «что день грядущий нам готовит?» и боятся всего и всех.

Месяца три после чеченцев прошли для евреев благополучно. Но судьба, очевидно, позавидовала столь продолжительному их благополучию и в конце ноября того же года послала на них махновцев. Эти начали погромы с самого начала, совершенно игнорируя работу своих предшественников. Так как евреи попрятались и убивать было некого — махновцы ходили по городу, забирая последние остатки еврейского убожества (добра уже не было).

---

---