«Они ведут себя так, словно они ничего не забыли, но и ничему не научились».
Талейран

26 лет назад, в ночь с 30 на 31 октября 1992 года на территорию Северной Осетии вторглись вооруженные группы ингушей. Эти события стали итогом политики, проводимой руководством Ингушской Республики в лице своих формальных и неформальных лидеров.

Политика эта заключалась в нагнетания напряженности вокруг Пригородного района Северной Осетии и правобережной части города Владикавказ [Dzæwæĝyqæw], которые ингуши считают своими «исконными землями».

Я не буду даже делать попыток касаться темы исторической принадлежности земель Пригородного района, ввиду сложности вопроса с одной стороны и бесполезности этого же вопроса с другой. Актуальность данного дискурса, на мой взгляд, утрачена 29 октября 1992 года, когда вопрос обоснованности претензий ингушей на Пригородный район мог быть рассмотрен более-менее объективно.

Война осени 1992 года, череда терактов, совершенных ингушами на территории Осетии и характер текущих взаимоотношений между народами сняли этот вопрос с повестки на неопределенный срок.

Я бы хотел лишь обозначить несколько моментов для понимания сути событий, произошедших 26 лет назад:

1. Ингушская республика обрела государственность 4 июня 1992 года. С того момента, когда субъекты получили техническую возможность изменения собственных границ до попытки, предпринятой ингушами, решить вопрос силовым путем, прошло менее 5 месяцев. Это важно для понимания того, что ни руководство, ни народ Северной Осетии не имели даже теоретической возможности ответить на требования ингушской стороны в столь короткий срок. Даже если предположить обоснованность этих требований и готовность к уступкам со стороны Северной Осетии.

Т.е. ингуши даже не предпринимали попыток решения вопроса мирным путем, путем переговоров, публичного обсуждения и т.д. А если эти попытки и были, то они потонули в общей массе воинствующей риторики ингушских лидеров.

2. На момент начала конфликта ингуши были третьим по численности этносом в республике после осетин и русских. Не ручаюсь за всех, но в целом можно сказать, что ингуши были обеспечены жильем и прочими благами цивилизации не хуже любой другой этнической группы республики. Ингуши имели квоты на всех государственных предприятиях, в органах управления и высших учебных заведениях. Фактов какого-либо притеснения ингушей по национальному признаку мне лично не известно ни из формальных, ни из неформальных источников, свидетельствую об этом перед Всевышним.

3. Вторжение на территорию Осетии 30-31 октября 1992 года стало естественным развитием воинственной истерии, подогреваемой ингушскими общественниками на митингах и демонстрациях, предшествующих данным событиям, чему есть достаточно документальных источников. Но каким-то непостижимым для меня образом в риторике ингушей и их исторической памяти уживаются агрессия, прямые угрозы, уверения окружающих в своей решимости, и в то же время, сетования на притеснения и «этнические чистки».

Сегодня, спустя 26 лет количество ингушей проживающих в республике превышает количество до войны. Также как 26 лет назад ингуши обеспечены жильем, светом и водой; ингуши имеют свои школы и места компактного проживания, свободно получают услуги в учреждениях здравоохранения республики и прочих учреждениях. Ингуши строят мечети, свободно исповедают религию и делают это гораздо свободнее осетин-мусульман, смею вас заверить.

И опять со стороны Восточной Алании слышны угрозы, полные решимости горячие молодые люди просят «просто дать им всего два часа на зачистку Пригородного района»…

Все это уже было в недавней истории наших республик. Ингуши утверждают, что они ничего и никого не забыли, но как мы видим, они ничему не научились. Если в Ингушетии не найдутся силы, способные высказывать непопулярную точку зрения, занять трезвую и взвешенную позицию, то с большой долей вероятности это может закончится очередной трагедией.

В заключение хотел бы сказать вот что. С удивлением для себя обнаружил некоторую «обиду» ингушей на то, что осетины-мусульмане занимали и занимают однозначную позицию в отношение их территориальных притязаний. Но никакая другая позиция в данном случае немыслима, мусульманин защищает свое имущество, личное или коллективное, независимо от того, кто пытается его отобрать, незадачливый сосед, хафиз Корана или заморский интервент. Не думал, что об этом вообще нужно говорить.

Алихан Хоранов