Депутат Народного Собрания Ингушетии Р.Ш. Албогачиев в статье «Немного о истории Владикавказа» приводит «цитату» из работы В.X. Тменова «Несколько страниц из этнической истории осетин» в сборнике «Проблемы этнографии осетин» (Орджоникидзе, 1989 г.): «В Тагаурии и Куртатинском ущелье некогда жили ингуши. Земли лежащие в долинах рек Камбилеевки, Сунжи и Терека являются исконно ингушскими. Совершенно очевидным является то, что территория Пригородного района и г. Владикавказа являются древними ингушскими землями».

Подобной цитаты на указанной Албогачиевым странице 124, конечно, нет. Профессор просто переделал на свой лад нижестоящий отрывок.

Особый интерес вызывает вопрос об этнической принадлежности обитателей глубинной Тагаурии в домонгольский период. К сожалению, археологические данные не позволяют нам ответить на него сколько-нибудь определенно. На этом основании отдельные исследователи, порою весьма авторитетные, высказывают сомнения в самой возможности физического их существования, поскольку принадлежавшие им памятники материальной культуры до настоящего времени не выявлены. Однако, natura ablwrret vacuum (природа не терпит пустоты), и, следует думать, что Даргавская котловина с благодатным ее микроклиматом была заселена с незапамятных времен. Будем надеяться, что это предположение подтвердится когда-нибудь и конкретным археологическим материалом.

Еще в 20-е годы Л.П. Семеновым было записано осетинское предание, согласно которому в Тагаурии и Куртатинском ущелье некогда жили ингуши. Под натиском осетин, сражавшихся под предводительством легендарных героев Тага и Курта, и кабардинцев, надвигавшихся на ингушей с равнины, последние отступили на восток — сначала в Санибанское ущелье, а затем через Чми на правый берег Терека^[1]. Аналогичные предания о пребывании ингушей в Тагаурии (в Санибанском ущелье) и последующем вытеснении их отсюда засвидетельствовал в 1926 г. и Г.А. Кокиев, которому местные жители даже показывали ряд склепов башенного типа, расположенных по левую сторону дороги между Верхней и Нижней Саниба и называемых ими «ингушскими». Одновременно они четко выделяли собственно «осетинские» полуподземные и наземные усыпальницы, считая их более архаичными^[2].

Проанализировав имевшийся в его распоряжении материал, Г.А. Кокиев сделал следующий вывод: «Исторически известно, что осетины являются весьма древними обитателями этих ущелий; и если допустить, что ингуши жили в Саниба еще до прихода сюда осетин и склепы построены ими, то в таком случае мы имели бы дело с памятниками такой глубокой древности, к которой их отнести никак нельзя». По предположению исследователя, «склепы в Саниба не принадлежат ингушам, а лишь строены ими по заказу» осетин. Что же касается вопроса об их архаичности, то, «судя по положению покойников, их одежде, обуви, говорящих об известном культурном уровне эпохи, совершенно невозможно констатировать ни временной, ни национальной-разности между „ингушскими“ и „осетинскими“ склепами башенного типа и полуподземными… Можно, наоборот, предполагать, что „ингушские“ склепы значительно моложе „осетинских“»^[3]. Правильность выводов была полностью подтверждена в процессе исследования склеповых сооружений Тагаурии археологической экспедицией Северо-Осетинского НИИ ИФЭ в 1967—1972 гг.^[4]

Перед нами очередной эпизод фальсификации источников в рамках «исторических войн» ингушских «патриотических кругов» против народа Осетии. Впрочем, если Албогачиеву так нравится работа Тменова в качестве источника, то необходимо привести и другую цитату оттуда:

Анализ ингушских этногенетических преданий привел В. П. Кобычева к выводу о том, что — «локализация нартов в Санибанском ущелье Северной Осетии и некоторые другие данные позволяют поздних нарторстхойцев увязать с раннесредневоковыми аланами и их потомками — осетинами, в той степени, конечно, в какой последние ими являются»^[5]. Разделяя высказанную исследователем точку зрения, мы полагаем, что, независисимо от подразделения (если оно и было) нарт-орстхойцев на ранних и поздних, их, по-видимому, можно связать с легендарными «царциатами» осетинских преданий. Соотносимые с теми же раннесредневековыми аланами, «царциата» появились, по Р. Г. Дзаттиаты, в горах Осетии уже в VI—VII вв. н. э.^[6] или несколько позже, оставив после себя ряд могильников и прочих археологических памятников. Гипотетически ираноязычные аланы (царциата или нарт-орстхойцы) могли быть именно теми загадочными аборигенами Тагаурии, которых и «поглотили» в XIII—XIV вв. равнинные их сородичи под водительством Тага и Курта, поддержанных (а скорее — вытесненных с равнины в горы) кабардинцами. Именно поэтому, следует думать, они и «растворились» бесследно в позднеаланской (осетинской) среде, ибо ассимиляция всегда происходит быстрее и всеобъемлюще, если способы хозяйствования и верования ассимилянтов и ассимилируемых достаточно близки между собой^[7]. С учетом же иранских (аланских) корней царциатов и безоговорочного почитания последних как могучего и знатного племени, отложившегося и сохранившегося в сознании осетин вплоть до настоящего времени, становится понятным, почему, по Вахушти, Тагаури и Куртаули «считаются превосходнейшими из всех» обитателей этих мест.

Литература:

^[1]Семенов Л. П. Археологические и этнографические разыскания в Ингушетии в 1925—1932 гг. Грозный, 1963, с. 27

^[2]Кокиев Г. А. О раскопках в Осетинской автономной области (Кобанское, Санибанское и Даргавское ущелья). // Архив ЛОИА АН СССР, Ф—2, оп. 1, д. 207, л. 16—17, 26—28.

^[3]Там же, л. 28—28.

^[4]Тменов В. X. «Город мертвых». (Позднесредневековые склеповые сооружения Тагаурии). Орджоникидзе, 1979.

^[5]Кобычев В. П. Из этногенетических преданий ингушей. // Итоги полевых исследований Института этнографии в 1970 г., М., 1971., с. 115.

^[6]Дзаттиаты Р. Г. Раннесредневековый могильник в с. Едыс. // СА, 1986, 2.

^[7]Кузьмин А. Г. Исторические романы Валентина Иванова. // Иванов В. Повести древних лет. Хроники IX века. М., 1985., с. 449.